Дебора Моггач "Тюльпанная лихорадка"

Корнелис

Ты рождаешь детей не только для себя, но и для всей страны. И нужны они не только для того, чтобы доставить тебе радость, но и для пользы отечества и роста его благосостояния.

Бартоломей Батти. Кабинет христианина, 1581 г.

Корнелис спустился в подвал. Его использовали для хранения дров, торфа, старых вещей. Внутри было темно, и он зажег масляную лампу. Теперь весь дом погрузился в сумерки: наступило лето и комнаты затенял полог разросшейся за окнами листвы. Стоял июль; София была на пятом месяце, и ее живот уже заметно округлился. Вчера он спросил, не бьет ли младенец ножками. Хотел дотронуться до живота, но жена испуганно отпрянула. «Нет, – ответила она. – Пока нет».

Откуда ей понять его тревогу? Она молода. Бог даст, никогда не узнает, что такое потерять ребенка. Конечно, София знала о его потере, но молодость не может вообразить невообразимое; слепая уверенность юнцов в себе – своего рода милосердие. Но ему нужно твердо знать, что с младенцем в ее утробе все в порядке, он жив и здоров и уже бьет ножками. Один раз Господь даровал ему счастье – и почти сразу отобрал его.

Корнелис отпер стоявший у стены сундук. Это был солидный предмет из тикового дерева, обитого медью, некогда привезенный из Ост-Индии. Вещь из другого мира. Он не трогал его много лет. Корнелис откинул крышку и взглянул на детские распашонки. Запахло душистым ясменником: превратившаяся в труху трава была переложена с шерстяной одеждой. Он стал перебирать крошечные кофточки и штанишки. Поднял бархатный камзольчик Питера и поднес к носу. Запах его сына давно исчез.

«Вот твое дитя, – говорила покойная жена, кладя ребенка ему на руки. – Да благословит тебя Господь достойным сыном, а недостойного призовет к себе...» Запах пряного вина, душистая головка малыша. Жена сидела на укрепляющей диете: хлеб с маслом и овечий сыр.

Как же он тогда был счастлив. Сын, наследник! Всю ночь его дом оглашали радостные возгласы. Корнелис возносил хвалу Творцу. «Благодарю Тебя, Боже милосердный...» Целовал жену. С гордостью носил особый знак отцовства – высокий колпак из стеганого атласа. Его благодарность распространялась на всю страну. Разве рождение этой земли – вырванной у моря, благословенной Господом, – не являлось своего рода чудом? Константин Гюйгенс, поэт и гуманист, личный секретарь губернатора – человек, которого Корнелис очень уважал, – однажды сказал: «Здесь милость Божия почиет в каждой дюне».