Дебора Моггач "Тюльпанная лихорадка"

Мария

Маленьким лодкам лучше держаться у берега.

Якоб Катс. Моральные символы, 1632 г.

Было время, когда Мария мечтала поменяться местами со своей хозяйкой. Она наряжалась в ее синий жакет, отороченный белым мехом, и позировала перед зеркалом. По ночам ей снилось, будто хозяйка утонула, а она, Мария, унаследовала ее дом на Геренграхт и плавает в нем вместе со своими детишками.

И вот теперь ее мечты сбылись. Другим пришлось умереть, чтобы она смогла жить. София пропала шесть лет назад, все давно считали ее мертвой. Господин Сандворт так и не вернулся. Весь дом принадлежал теперь Марии. У нее было двое детей, обе девочки, и муж Виллем. Сейчас, в 1642 году, они позировали для портрета, сидя в библиотеке с шахматным полом.

Солнечный свет падал сквозь цветные стекла на Виллема, облаченного в строгий черный костюм, и на белое атласное платье Марии. Дочери, София и Амелия, сидели на маленьких стульчиках, послушно выпрямив спины. Каштановый спаниель лежал у их ног. Они тоже обрели бессмертие и ныне висят в Маурицхейском музее в Гааге на «Портрете неизвестного мужчины, его жены и дочерей» кисти Якоба Хахта (1620–1675 гг.), датированном 1642 годом. Со временем Якоб стал модным портретистом, его отличали тонкая работа кисти и дотошное внимание к деталям. Великого мастера из него не получилось; он не достиг таких высот, как Ян ван Лоо, но публике его работы нравились.

Работая кистью, Якоб спросил:

– А что случилось с тем стариком – господином Сандвортом?

– Откуда нам знать? – пожал плечами Виллем. – До нас доходят только слухи. – Новости из Ост-Индии шли не одну неделю и всегда считались ненадежными. – Кто-то говорил, будто он умер от желтой лихорадки.

Виллем – с годами он набрал вес и заметно растолстел – сдул пылинку со своего камзола.

– Ерунда! – возразила Мария. – Я слышала, он хорошо устроился и живет с красивой молодой туземкой.

– Кто тебе сказал? – удивился Виллем.

– Так, один человек. – Она помолчала, наслаждаясь их вниманием. – Говорят, они живут в греховной связи, поскольку он не позаботился узаконить их союз, и вообще – в церковь больше ни ногой.

– Правда? – удивился ее муж.

– Я этому верю, – ответила Мария. – Разве он не заслужил немного счастья?

– Не улыбайтесь, – перебил Якоб. – Я пытаюсь нарисовать ваш рот.

Несколько минут прошло в молчании. Девочки ерзали на стульях, их платьица шелестели. Пес уснул.

– Я писал его портрет шесть лет назад, – заметил Якоб. – Помните?

Мария кивнула. Якоб посмотрел на девочку.

– Его дочка на него похожа, вам не кажется?

– Вы находите? – Мария усмехнулась и погладила ребенка по волосам. – А я – нет.

– Сидите прямо, – недовольно буркнул Якоб.