Чонгук не очень понимает, почему все вокруг так нервничают, но всё равно не может перестать грызть ноготь указательного пальца, чем изрядно бесит сидящего рядом Минхёка. Ещё минуту назад мужчина нарезал круги по гостиной, и утихомирить его смог лишь Сокджин, приказавший затихнуть, если Хёк не хочет, чтобы ему выбили коленные чашечки, и теперь нервничающая тень могла лишь притопывать ногой и коситься на часы. С момента приезда Ёнгука прошло всего полчаса, но ни единого звука за это время не послышалось со стороны кабинета, и Чонгук уже не раз успел подумать о том, что повода для беспокойства нет, однако всё равно не смог угомонить разрастающуюся внутри тревогу. Предостережение Чимина, его разговор с Сокджином и сам Ким, сверлящий немигающим взглядом - всё это заставляло натянутые нервы звенеть, ведь нет ничего хуже непонимания ситуации.
- Мне стоит пойти и проверить, что там происходит, - резко поднялся с кресла Минхёк, но не успел и шагу сделать, заслышав ледяное «сядь». Сокджин посмотрел так, что желание перечить отпало даже у не собирающегося это делать Чонгука, и Минхёк тут же упал обратно в кресло, нервно облизываясь и стуча пальцами по колену. Неизвестность пугала, тиканье часов казалось слишком громким в воцарившейся тишине, а ещё Чонгуку казалось, что он слышит скрипку. Заунывный плач инструмента доносился откуда-то со стороны кабинета, и Чон лишь надеялся, что это никак не относится к фразе «помирать так с музыкой». «Да почему тебя это вообще волнует?», - спросил внутренний голос, и парень передёрнул плечами. Хороший вопрос, почти риторический. Чонгук понятия не имел, просто чувствовал нависшую над загородным домом Юнги грозовую тучу и не мог не думать о том, что частично виноват в её появлении. Да и сверлящий взгляд Сокджина был красноречивее некуда. Ким явно винил его в происходящем. Чонгук прекрасно помнит его слова, кинутые Чимину, но не до конца понимает, что всё это значило. Чонгук не глупый, нет, и знает, что если бы не полез к Юнги в своё время, ничего этого бы не было. Возможно, был бы жив Джису, возможно, состоялась бы облава, и Юнги поймали бы за руку. Если бы Чонгук не вмешался, у него не возникло бы конфликта с Довоном, и тот бы не стал угрожать клану Мин, после оказываясь на месте Джису. Если бы Чонгук не влез во всё это дело, сейчас у Юнги не было бы никаких проблем, и Бан Ёнгук, имя которого почему-то никто не любит упоминать вслух, не находился бы под крышей этого дома. Но в то же время Чон совсем не понимает, отчего поднялось столько шума, а просвещать его никто не собирается, и это настолько же раздражает, насколько бесит вся эта таинственность. - Чёрт. Сокджин неожиданно подскакивает с дивана и достаёт из кармана брюк телефон. Через секунду он уже держит его у уха, дожидаясь ответа, а после облегчённо выдыхает, и Чонгук понимает, что ему ответили. - Тэхён, включи камеры в кабинете Юнги и посмотри, что там происходит. Что значит «нельзя»? Это чёртов приказ. Нет... Я сказал, нет, ты обязан... Блять, если ты сейчас же... Видимо, звонок обрывается, потому что телефон летит в стену и разбивается. Одновременно с этим из кабинета слышится грохот, и Минхёк тут же срывается с места, на ходу доставая пистолет. Сокджин срывается следом, шипя под нос проклятия, а Чонгук... Чонгук медленно поднимается с кресла и оборачивается к выходу. «Беги отсюда!», - вопит внутренний голос, и Чонгук даже делает шаг в сторону дверей, пользуясь тем, что вокруг никого нет, а после застывает, услышав выстрел. Всё внутри тут же замирает, а после сердце начинает биться в два раза быстрее. Чонгук чувствует всплеск адреналина, чувствует, как нутро вопит об опасности и о том, что нужно уносить ноги, но не может и шагу больше сделать к выходу. Взгляд его судорожно скользит по просторной гостиной в попытке найти какое-нибудь оружие, но, разумеется, никто волшебным образом не забыл свой пистолет на кофейном столике. Понимая, что это безумие, вспоминая слова всё того же Юнги о собственной любви лезть в пекло, подставляя всем вокруг незащищённую спину, Чонгук всё равно бесшумной тенью проскальзывает в коридор и крадётся к двери, ведущей в кабинет. Снаружи никого нет, никто не сторожит дверь, и от этого желудок делает кульбит. Раз никого нет на стрёме, значит, находящиеся внутри люди верят или знают, что их не посмеют потревожить. Вспоминая, как Минхёк заскрежетал зубами и как побелел Джин, заслышав невинное «да почему вы так боитесь этого Ёнгука?», Чонгук передёргивает плечами и закусывает щёку изнутри, слыша в голове предостережение Чимина. «Бан единственный, кто стоит выше Юнги, и тому приходится держать перед ним ответ» - шелестит чужой голос в памяти. Картинка складывается медленно, нехотя. Чонгуку не хватает данных, а ещё отвлекает мысль о том, что в архиве участка на семью Бан слишком мало информации. Эта семья настолько неуловимая и хитрая или же настолько влиятельная и опасная? Судя по происходящему, скорее второе, если не всё вместе. Инстинкт самосохранения, который у Чонгука вопреки всеобщему мнению присутствовал, вопит о том, что его хозяин совершает глупость, за которую в этот раз действительно может поплатиться жизнью, но Чон всё равно подбирается к двери вплотную и заглядывает в щель, радуясь тому, что дверь закрыта неплотно. Наверное, этим просто не озаботились, когда Сокджин и Минхёк ворвались внутрь, ведь никто не знал о том, что в доме присутствует ещё и Чонгук. Не так уж всё и страшно, это Чонгук понимает, когда осматривает кабинет настолько, насколько позволяет угол обзора. Внутри всего пятеро незнакомцев, один из которых тот самый Бан Ёнгук, его фотографии Чонгук видел в архиве. Двое из его людей удерживают в стороне Сокджина и Минхёка, заломив им руки за спины. На полу валяется выбитый у Минхёка пистолет, возле криво стоящего стола блестят осколки разбитого стакана. Взглядом Чонгук судорожно ищет Юнги и находит. Мужчина стоит чуть в стороне, его загораживает мощная фигура Бана, поэтому Чонгук и не замечает его сразу, а когда замечает, то нервно закусывает губу. У Юнги щека налита красным, разбиты губы и течёт кровь из носа, марая бледную кожу и ткань фиолетовой рубашки. Чонгук мельком смотрит на стол и вполне живо представляет, как Бан бьёт наотмашь по чужому лицу и Мин отшатывается, налетая на стол, из-за чего тот с грохотом, который они и услышали из гостиной, отъезжает в сторону. Судя по тому, что трупов в комнате нет, выстрел, который он услышал, был пустышкой, и это не может не радовать, ведь наличие мёртвых тел всегда повышает градус. - Ты ведь не думаешь, что я поверю тебе на слово, верно? Тебе, твоим прихвостням или предоставленной твоими людьми информации, которую вполне можно подделать? Из-за продолжающей играть музыки Чонгук плохо слышит чужие слова, но зато прекрасно видит, как Бан цепляет пальцами небольшой металлический крест, висящий на чужой шее, и тянет Юнги на себя, нависая над ним, смотря сверху вниз. У Чонгука от этой картины пальцы в кулаки сжимаются, а внутри вдруг неожиданно просыпается восхищение. Глупое чувство и совсем не вовремя, но Чонгук действительно не может не восхититься тем, как холодно Юнги смотрит на Ёнгука, как мастерски удерживает на лице безэмоциональную маску, как без страха подходит вплотную, запрокидывая голову и оставляя беззащитной шею. Мин не боится его, и это не просто напускная бравада. Мужчине действительно плевать, свернёт ли Ёнгук ему шею или прострелит ему руку, чтобы понаблюдать за его конвульсиями. Хотя Чонгук почему-то уверен, что, даже цепляясь пальцами за рану с хлещущей из неё кровью, Юнги будет продолжать смотреть на Бана всё так же пристально и вместе с тем тяжело, не мигающе. В голове сокджиновым голосом «мы не псы, а змеи», а память услужливо подкидывает увеличенную фотографию чужой печатки, на которой изображён техасский гремучник. Что ж, Джин был прав, и Чонгук ёжится, осознавая, как сильно Юнги, смотрящий на Ёнгука, похож на эту самую змею, следящую за каждым движением, за каждым вздохом другого существа. У Чонгука этот взгляд и всё поведение Юнги в целом вызвало незваный приступ уважения. У Ёнгука, судя по всему, приступ злобы. В мгновение ока Бан достал из-за пояса пистолет и прижал его ко лбу Юнги, вжимая дуло так сильно, что оно вмялось в кожу и явно оставит после себя округлый синяк. - Слишком много на себя берёшь, Юнги, - сказал Ёнгук и снял пистолет с предохранителя. - Становишься, как твой отец. Кажется, именно из-за ненависти к нему когда-то ты пришёл ко мне. Мы заключили сделку, и всё это время ты честно выполнял условия, заняв его место, но в последнее время я тобой недоволен. - И что же тебе не нравится? - хрипло спросил Юнги, и Чонгук вздрогнул, когда вместе с тем в колонках взвизгнула скрипка. - То, что я наконец-то взялся за чистку среди копов? То, что я убрал ублюдка Джису, начавшего снова копать под мой клан? Или что я избавился от Довона, который слишком много позволял себе в последнее время? Уж прости, но защищать клан моя прямая обязанность, а пополнять счёт этой свиньи собственными деньгами в обмен на молчание я не собирался, это ниже моего достоинства. Довон полез туда, куда не следовало, и я устранил угрозу. Оказал услугу всем остальным кланам и твоему в том числе, лишив вас головной боли, успевшей свалиться только на меня.
