Мой (не) любимый дракон

Глава 27

— Просыпайся. А-у-у-у... Какая же вы всё-таки соня, Ваша Светлость. Просыпайся, мой огненный дракончик. Я здесь всю ночь торчать не буду. А если не проснёшься, могу и не сдержаться: возьму и поцелую, — журчал совсем близко, словно капель по весне, нежный, ласкающий слух голос.

Знакомый голос.

Поцелует?!

Игрэйт резко сел на постели, едва не завопив во всю силу лёгких. Огляделся нервно, чувствуя, как сорочка неприятно липнет к коже и виски становятся мокрыми от испарины. Поцелуй снежного духа, Леуэллы, был смертельным. За несколько коротких мгновений превращал в лёд. А ему, Огненному, совсем не хотелось закончить свои дни ледяной статуей, украшающей семейный склеп.

Снежная дева сидела, удобно устроившись на широком столе, закинув ногу на ногу и кокетливо поигрывая хрустальной туфелькой, так и норовящей соскользнуть с изящной ступни. Фривольное платье с глубоким вырезом поблёскивало во тьме спальни, будто сотканное из невесомых крупинок льда. Струилось по светлой коже, серебристым мерцанием обтекая силуэт Древней, подчёркивая каждый изгиб её совершенного тела.

— Давно не заглядывал в гости, — обиженно поджала белые с оттенком синевы губы искусительница. — Я соскучилась. По твоим молитвам. И подношениям. — Хитро поведя точёным плечиком, взмахнула веером длинных белёсых ресниц.

Князь Темнодолья поёжился от холода, царившего в комнате. Камины давно погасли, обугленные поленья припорошил снег. Морозными узорами, словно редчайшей материей, были затканы стены, пол и даже потолок. Сосульки, словно хрустальные украшения, свисали с канделябров и кованой люстры. Вино в графине превратилось в кровавого цвета льдину.

Как и всякий Огненный, Игрэйт ненавидел стужу, плохо переносил мороз. Считал дни до окончания зимы и мечтал о том, как реки растаявшего снега потекут по улицам городов, туманная пелена перестанет закрывать небо, и под лучами весеннего солнца оживёт природа.

В древности его предки поклонялись созданиям огня, потому в жилах князя Темнодолья и текла огненная магия. Игрэйт бы предпочёл призвать в мир живых духа своей стихии, а не эту снежную строптивицу. Но только лишь такие, как Леуэлла, способны были обращать людей в лёд одним своим смертоносным прикосновением.

Именно благодаря снежной деве прежняя супруга Скальде покоилась в садах Ледяного Лога, пока наследник мучился раскаяньем, считая себя повинным в смерти Мавены.