Выстрел || Shot

7

Чонгук равнодушно листает журнал, который кто-то оставил на кухонной тумбе. Он пытается сосредоточиться на статье про новые, улучшенные компосты, но его взгляд, так или иначе, постоянно бегает от напечатанного текста к совершенно не обращающего на него внимания Тэхёна. Тот же что-то оживленно обсуждает с Хосоком, периодически заливаясь звонким мелодичным смехом. Чонгук убеждает себя, что ему все равно, но убеждение не работает, и его сердце предательски пропускает удар, когда он видит, как Хосок, что-то весело говоря блондину, как бы невзначай касается его бедра. Чонгук продолжает говорить себе, что то, что он чувствует, - просто накопившаяся усталость и раздражение на шум вокруг. И он бы ушел в свою комнату, если бы его задница намертво не приклеилась к стулу. Необъяснимая волна стыда все еще периодически накатывает на него, когда он думает о том вечере перед похоронами. Как грубо он говорил с парнем, хотя тот просто хотел помочь и поддержать. Но подойти и извиниться он не смог тогда, а теперь это было бы странно. Он чувствует вибрацию, исходящую от телефона, и недовольно хмурится, взглянув на экран.

От кого: Намджун-хён

«Ресторан европейской кухни «Bella Maria» завтра в 20:00. Джин передаст тебе груз. Не опаздывай»

Внезапное новое задание застает парня врасплох. Потому что обычно он работает два через два, и сегодня у него был законный первый выходной день. Вчера он полночи провел на каком-то старом заброшенном складе, промокший до трусов, потому что клиент несколько раз перечитывал бумаги и пересчитывал мелкие сверкающие камушки, которые до этого лежали в черном бархатном мешочке в чемодане. Было холодно, лил дождь, а дырявая крыша плохо справлялась со своими прямыми обязанностями. Чонгук простоял там, мокрый и продрогший, два с половиной часа. Ровно столько понадобилось высокому, осунувшемуся мужчине в твидовом костюме и очках на то что, чтобы изучить каждое напечатанное слово с лупой и взвесить каждый камешек на маленьких переносных весах. Охранник, здоровенный амбал с явными европейскими корнями, заслонял своего начальника могучей спиной, удерживал над ним зонт и все время бросал на Чонгука предупреждающие взгляды. Чон был уверен, что это не закончится никогда. Он вернулся домой только под утро и сразу же завалился спать. Очнулся он лишь в четыре часа дня, когда все убежали по делам. И вот теперь он, не выспавшийся, сидел на кухне и пил уже остывший женьшеневый чай с имбирем, потому что из носа предательски текло, а тело то и дело пробивала неприятная дрожь. Он был уверен, что заболел, но старался не подавать виду. Не хватало еще, чтобы его оставили на больничном. Потому что за те три недели, что прошли со дня похорон родителей, он полностью погрузился в работу. Настолько, что иногда просил забить ему и заслуженные выходные. Он был готов на все, что угодно, лишь бы не думать. Намджуна его просьбы, казалось, совершенно не удивляли, и он покорно посылал его на все новые и новые задания. И это не всегда была доставка какого-либо товара. И если остальные парни часто уходили и возвращались вместе, и Чонгук подозревал, что они делали совместную работу, то он всегда был один. Никто не посвящал его в чужие задания, а он не решался спросить. По сути, ему это было не настолько интересно. Главное, что он был занят.