The taste of your lips

23

                              -ЛИЗА-

                           8 декабря.

Я не знала, что могла сказать ей. Стоя перед дверями кофейни, я не осмеливалася войти, чтобы наконец-то покончить с дерьмом, которое не давало мне жить на протяжении долгих трех недель. Сообщения Лазутчиковой прекратились еще семь дней назад, и я не знала было ли это тем концом, о котором она писала. Не проходило и дня без гребанных терзаний и острой боли в абсолютно всем теле. Чем я думала, когда приняла решение испоганить свою жизнь, так и оставалось висеть в актуальных вопросах, и каждый раз, когда моя рука тянулась к мобильнику, я отдавала предпочтение сигаретам или алкоголю, отчаянно оттягивая момент истины.

И сейчас, почти набравшись сил и уверенности, я все-таки приняла правильное решение. Пускай надеяться, что ряд моих ошибок останется незамеченным, было по меньшей мере бессмысленно, мне не хотелось опускать руки и продолжать выживать, продлевать эту пытку дальше.

Я знала, что сегодня была смена Лазутчиковой. Каждое воскресенье она проводила на работе, обслуживая и радуя напитками посетителей. Мне было так гадко, что я истоптала ее, причиняя своими поступками адскую боль. Разрушила все хорошее, к чему она приложила так много усилий, пожертвовала нашими отношениями из-за блядского порыва, который не стал для меня ничем важным. Черт, мне потребовалось очень много времени, чтобы начать контролировать свою жизнь снова, и я не знала был ли у меня шанс все исправить.

Выкуривая одну сигарету за другой, я постепенно переставала чувствовать свои легкие, борясь с желанием убраться подальше и не доставлять Лазутчикова еще больше неприятностей. Но в тоже время, я хотела почувствовать ее губы на своих и прижать хрупкое тело так сильно, чтобы ощутить каждый миллиметр.

Пусть она изобьет меня, пошлет, проигнорирует... Блять, пусть сделает что угодно, но только не отвергнет. Я была настроена бороться за нее, за наши отношения, которые сейчас находились под угрозой. На часах стукнуло одиннадцать ночи, когда я, понимая, что заведение прямо сейчас закроется, переступила порог, попутно выбрасывая окурок, слыша безумное биение своего сердца. Мои виски пульсировали, тело отказывало подчиняться. Но это было необходимо: пересилить себя и поступить лучшим образом.

Пройдя ближе к кассе, я прокручивала все, что хотела сказать. Придумывала миллион способов извиниться, объяснить свои действия и молить о прощении; молить Лазутчикову об еще одном шансе.