Осень. Самое неоднозначное время года. Она и не восхищает взгляд яркими пейзажами, и не будоражит мысли мимолётными тёплыми воспоминаниями, она будто заставляет заглянуть в глубь самого себя, найти там, где-то глубоко внутри, укромное место, куда можно будет забиться на долгую мрачную зиму, огородившись от гнусного подлого мира, и не высовываться оттуда до начала весны. До того момента, пока в воздухе не послышится первое пение птиц, точно так же прятавшихся от лап беспощадных снегов и бездушных холодных ветров, пока ручьи не побегут по чуть прогретой солнцем земле, пока первые нежные травы не вскинут своих гордых голов над увядающими, тающими снегами, пока природа не пробудится от долгого сна, пока… пока душа человеческая не снимет с себя ледяных оков и не растечётся горячими струйками по каждой клеточке тела. А до этих мгновений ты словно и не живёшь вовсе, и будто мечешься от одного огнища к другому, пытаясь согреться, пробудиться ото сна, но всё без толку, ты всё так же спишь, мысленно находясь не здесь, далеко отсюда, в месте, где солнце светит круглый год и хранит в своих нежных тёплых лучах всё живое, ищущее приюта.
Но что происходит в этот момент с самим человеком, с самой оболочкой его души, оставленной на растерзание стуже? Она томится в долгом ожидании, и не меняет почти своего изначального облика. И управляет ею не человек, а его, скрытое от глаз посторонних, «я», которому по природе чужды абсолютно все высокие эмоции, решительные поступки и люди, окружающие его ежедневно, ежеминутно. Но с каждым годом мы всё лучше ладим с этой скрытой, недоступной вселенной, учимся её понимать, анализировать, а она в свою очередь учится понимать нас. Так со временем мы вовсе перестаём нуждаться в освобождении своей души и прячем её всё глубже, глубже, глубже, при этом действуя сообща со своим внутренним голосом.
Но в редких случаях мы теряем связь с этой сущностью, становимся с ней чужими и тогда она, не желая более томится взаперти, норовит вырваться и отправиться на поиски лучшего своего пристанища. И трепыхание её мы чувствуем, переживаем его с каждым днём всё болезненнее и тяжелее.
Начало октября. Деревья ещё стоят в своих ярких одеяньях, тихо шелестит на ветру листва, допевая свою последнюю песнь, по небу бегают тучи, навивая тоску и сонливость на каждого встречного. Ветер прохладный, но ещё пока мягкий, ласкает своими язычками всё вокруг, будто убаюкивая. Час ранний, тихий, в округе ни души, все спят. Чан медленно идёт по парку, пиная ботинками кучки листьев. Растрёпанные волосы, старое потёртое в некоторых местах пальто, не глаженая белая рубашка с багровыми пятнами на груди и носки разных цветов, ничего не меняется, всё на нём беспорядочно и бессмысленно, как и его существование. Парень не смотрит вокруг, не вслушивается в редкое прощальное пение птиц, не думает о том, будет ли сегодня дождь, он вообще ни о чём не думает. В мыслях лишь пустота. Чан медленно опускается на чуть влажную из-за ночного дождя скамью, закрывает глаза и слушает. Тишина. Полнейшая, безответная. В эти редкие минуты молчания, сердце его чувствует спокойствие, разум его свободен и чист, лицо покойно. Но вдруг что-то тёмное и страшное просыпается в его голове, он слышит низкий басовитый скрипучий голос, сначала тихо, будто его кто зовёт из глубокого подвала, затем он становится чётче, яснее и ещё ужаснее. Он приближается медленно, желает напугать Чана, будто смакует каждую секунду его тревоги и поселяет в его сердце ужас. И вот он слышен совсем ясно, словно кто-то сидит рядом с парнем и говорит ему что-то, но ни слова понять Крис не может и слушает, слушает, слушает. Вдруг, опять где-то далеко появляется ещё один голос, но уже женский, нежный и печальный. Она стонет и плачет, и Чан это слышит, но сделать ничего не может, и лишь жмурится от боли в пульсирующих висках. Она тоже садится рядом, теперь их двое, и они разговаривают между собой, но парень ни слова не понимает, и лишь чувствует, что они смеются над ним, и смеются нагло, грязно. Тревога нарастает. Ещё один голос, а точнее истерический смех, громкий и не менее пугающий, чем первый. Он то приходит, то уходит, заставляя содрогаться каждый нерв, каждую клеточку. И вот ещё и ещё голоса, их много. Они повсюду, и каждый не похож на предыдущие. И они все о нём, о Чане, они его презирают и высмеивают. Они кружатся над его головой, словно стая ворон, сливаются в общую массу хаоса и ужаса и не замолкают ни на минуту. Становится громко, ужасно громко! Парень хватается за голову, кричит, ему больнее с каждой секундой. Он не хочет, не хочет больше слышать их! А они продолжают, издеваются и водят вокруг него хороводы. Чан пытается сопротивляться и пускает в ход последнее своё оружие- воспоминания, такие тёплые, нежные, греющие душу. Мгновение и голоса утихают, уходят туда, откуда пришли, так же бесцеремонно и нагло, они всегда так делают, потому что не любят, когда им в лицо тычут жизнью радостной и полноценной. Чан ещё несколько минут сидит с закрытыми глазами, шумно вдыхает, подставляет лицо прохладным язычкам ветра, что так трепетно по нему скользят и успокаивают. Парень открывает глаза. На небе догорают последние лучики заходящего за горизонт солнца, вокруг по-прежнему никого. Он просидел здесь весь день, терзаемый голосами, живущими в нём уже давно. Они хотят выбраться, выбраться наружу, но Чан не даёт. Ведь он знает, что если отпустит их, то потеряет самое ценное- себя. Ведь душу, которую не побоялся открыть однажды, он отпустил вместе с тем, кто его так горячо любил, оберегал и обещал всегда быть вместе. И не соврал. Ибо души их сейчас идут рука об руку на небесах и продолжают любить нежно, чисто, страстно.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
P.s. это небольшой тред миниисторий "skz как психические расстройства" чан- шизофрения
