Холод

Осознание

   Заря успела окраситься багровым глянцем, а это означает, что родные Йеджи уже очнулись и вскоре приступят к бытовым делам. Лишь она одна, с чувством полного опустошения, шла прямиком к родной калитке, со жгучей неохотой представляя, что как только откроет входную дверь, тут же польются вопросы и упрёки на которые она обязана дать объяснения.

  Хван не хотелось даже задумываться о случившемся. Это пожалуй была самая жуткая ночь в её мирной жизни, после конца войны, а утро точно такое же малоприятное. Обременять информацией о похищении родную мать, которая однозначно после этого распереживается до мигрени, желание категорично отсутствовало.

  Какой-то невидимый барьер воздвигся меж границы её разума из-за которого любое упоминание в уме этих свирепых глаз Чонина, размытых картинках лесной чащи, которую они с Дженни за несколько часов оббегали с края до края, и не менее ошеломляющая картина обезумевшего Хёнджина, сворачивало весь низ живота в болезненные спазмы. Тело ломило от одного лишь нечаянного воспоминания, сказываясь усталостью на темноволосой девушке, что громоздкими шагами преодолела последние метры до входа в дом. От безудержного бега её пяты разъедало жгучим жаром внутри обношенных ботинок. Потому нельзя выразить словами какое же девушка испытала облегчение, когда растворив дверь, неспеша зашла внутрь дома, сразу же сняв с себя тесную обувь.

  Уловив навострённым слухом мелкое шуршание неподалёку, Йеджи медленно преодолела расстояние между входной дверью и кухней, буквально проходив три метра и тут же встретившись с материнской спиной. Скривив осанку, та наклонившись висела лицом над густым паром отдающий ароматом свежеприготовленных овощей. Женщина сначала не обратила внимание на чужое присутствие в комнате, потянувшись рукой до ближайшего кухонного шкафа в поиске специй. Дочь наблюдала втайне за родным человеком, чувствуя как в это время её одаривают непреодолимые чувства нежности и любви вот-вот готовые излиться в горькие слёзы, которые кажется сейчас уже потекут с усталых глаз, стойко сдерживающие себя всё это время чтобы не уронить ни одну солёную крупицу.

  Но все разом хлынувшие чувства начали наполнять лёгкие нестерпимым зудом, что валом лихорадочного жара поднимались вверх, провоцируя вязкий ком горького осознания встать между стенками горла.

- Йеджи? - послышался удивлённый голос матери.

   Женщина до этого висящая над плитой резко обернулась назад, отследив посторонние шумы. Взволнованный лик матери тут же нашёл затаившуюся словно мышь дочь в углу, которая подкралась незаметно и уже долгое время целилась покрасневшим от слёз взором в спину родного человека.