Тьма, освещённая солнцем

3

Успев подняться, молодой человек вскоре нахмурился, встречаясь с лицом, которое впервые за столь долгое время выражало что-либо, помимо радости.

От такой картины разрывало сердце. Юнги молча протянул руку, надавливая тому на грудь, заставляя пройти вглубь комнаты, а сам зашёл следом, закрывая дверь.

Он не стал задавать вопросов, не стал мельтешить перед Хосоком, а просто обнял его, прижимая к себе и до боли закусывая нижнюю губу.

— Ты чего, м-м-м? Почему ты плачешь? — спрашивал старший шёпотом, ощущая порой то, как чужое тело вздрагивает.

Больно. Очень больно. Юнги не умеет утешать, не умеет подбадривать. Он лишь прижимал Хосока к себе, поглаживая по спине и просил прекратить. Он не знал, сколько они так простояли. Минута, пять, десять, а может и больше. Времени сейчас не существовало. Юнги ощущал это давящее чувство, а когда друг более-менее успокоился, парень повёл его в сторону кровати, крепко держа за руку, словно того вот-вот украдут. — Завтра мы поедем на студию, и ты будешь первым, кто услышит мой трек. Потом зайдём в магазин, купим сладостей и будем вместе собирать чемоданы для тура, хочешь? Я могу и сейчас лечь с тобой, если тебя это не смутит. Ты устал. Тебе надо отдохнуть, — говорил Юнги шёпотом, с теплотой глядя в глаза Хо. Дико больно осознавать то, что этот человек надломлен. С ним такого быть не должно.

— Угу, — мыкнул Хосок, поджав губы. — Не волнуйся, я просто немного выпил с Намджуном, вот и всё. Всё правда хорошо. Я не хотел, чтобы кто-то видел меня таким, особенно ты. Ты же не слышал… — хотел было он спросить, но передумал.

Хо счастлив, безумно счастлив в эту секунду, когда холодный местами Юнги внезапно появляется и прижимает к себе. Пусть старший и не любит много говорить, он всегда помогает лучше любого успокоительного, но точно так же сильно и легко колышет сердце.

Совсем недавно, года полтора назад, Хосок впервые подумал о нём, как о верном парне, когда тот пьяненький описывал, каким бы он хотел быть мужем. Он вслушивался, трепал старшего по голове и умилялся каждому его слову, наблюдая за тем, как краснеют щёки и краюшек носа. Это была холодная ночь снаружи, но тёплая, согретая под мягким пледом и душевными разговорами всей группы атмосфера внутри.

Именно тогда он понял, что его сердце бьётся чаще, когда Юнги рядом. Именно тогда он ощутил, что не хочет, чтобы тот грустил. Именно тогда он начал страдать и плакать ночами, как девчонка, понимая, что не должен думать и не может думать о парне и уж тем более о своём товарище, и коллеге по работе.