Луна сегодня красивая, правда?

Глава 16

Щеки горели самым ярким пламенем. Тело тряслось, дыхание неровное, сбивчивое. От нахлынувшей волны чувств хотелось и кричать и плакать. Сердце и тело просились в еще одни теплые объятия, и они их получили. В них, Ацуши сразу чувствовал себя в безопасности и успокаивался. Прижимая его ближе к себе, Акутагава мог почувствовать быстро колотившееся сердце. Как и у него.
— Пожалуйста, — еще раз добавляет Акутагава, прежде чем отстранится и показать Ацуши свое лицо. Смущённое, красное, словно обгоревшее на солнце. Его таким никто не видел, кроме родителей, и то вряд-ли.
— Да, — выдавливает из себя Ацуши, стараясь сказать как можно понятнее. И у него выходит.
Рюноске медленно встает и помогает подняться Ацуши.

По приезду домой, Ацуши решился рассказать Акутагаве всë. Вообще все. То, что он не мог рассказать никому. Про насилие, как моральное, так и физическое, от отчима. С этим он пытался бороться, но безрезультатно. Мама не верила его «выдумкам», а отчим еще больше над ним издевался, прознав про то, что он пытается кому-то это рассказать. С тех пор его рот был зашит красными нитями вечного молчания. Так он себя чувствовал. Каждый раз ему затыкали рот, не давая вымолвить и слова. Если бы мать занялась его глухотой раньше, возможно, Ацуши бы научился говорить и его ничего не отличало бы от обычного подростка. За это Ацуши винил её. Ведь, больше всего на свете, он хотел быть как все нормальные дети, играть на детских площадках и веселиться, а не сидеть взаперти в маленькой комнате, похожую на детскую и плакать. Рассказал, как в прошлых школах над ним очень часто издевались, а когда он пробовал давать сдачи, его били в два раза сильнее. Потому он больше не дергался и не сопротивлялся. Как он несколько раз резал себя, когда было особенно плохо, чтобы моральная боль стихла в связи с физической. Он даже показал руку, где расположились несколько шрамов на месте, чуть выше локтя. Ацуши бы точно не убил себя, слишком сильно резанув в этом месте. В эту ночь Ацуши раскрыл все свои карты, рассказал все, и больше ему нечего скрывать. Теперь хоть кто-то знает, как он жил до всего это и что у него на душе. Что он в тот день,на крыше, и в правду думал о смерти. От Акутагавы, у него больше нет секретов. Эта была одна из самых длинных ночей в жизни Накаджимы, как ему казалось. Часы, минуты и секунды будто застыли на месте, а заново пошли они только тогда, когда Ацуши, напоенный горячим ромашковым чаем, чтобы успокоился, лег спать и почти сразу уснул. На кровати Акутагавы. Крепко, до самого утра. Его ничто не могло разбудить. Только тепло чужого тело давало Ацуши еще одну порцию спокойствия и уверенности, что он в безопасности.