Убитый лезвием любви

14 гл Моя кровавая миледи.

Суд по делу убийства Джейдена каждый раз переносят. А смерть моего отца - приписали как самоубийство. На похороны я не явилась, хотя должна была. Я очень сильно чувствую свою вину, а в первый день в поместье моего отца даже дала волю слезам. Я не помню ничего, что могло бы подтвердить тот факт, что я его убила. 

Писали на меня доносы и жалобы. Только первая их половина терялась по причине высокого происхождения, а вторая не доходила до рассмотрения из-за чрезмерной занятости Сената или маловажности дела.

                      ***

За окнами дождь, сильный ветер который чуть не вырывал деревья с корнями. Никто не хотел браться за дело. Высокородные чиновники были сплошь куплены, а те, что попроще — боялись расправы. Тишина. И длилось это ещё очень долго. 

Страх и ужас царили в дворянском доме: короткая ночь казалась крепостным крестьянам райской. И каждый из них с замиранием сердца ждал утра. А проснувшаяся Салтычиха всегда встает не с той ноги и обязательно найдет повод, чтобы вырвать клок волос у проходящей мимо девушки или прижечь ей лицо каленым железом или раскаленными щипцами. 

С каждым годом Дарья становилась все более жестокой и изощренной. По рассказам крепостных, она секла их до смерти — а если уставала, передавала кнут или плеть помощникам — гайдукам, вырывала у женщин волосы на голове или поджигала их, клеймила уши молодух каленым железом, обваривала кипятком, замораживала до смерти на морозе или в ледяном пруду зимой, даже хоронила заживо.

В особенности Дарья любила истязать и мучить невест, которые готовились к свадьбе. Она устраивала целые кровавые представления, всегда заканчивавшиеся смертью молоденьких девушек, иссеченных кнутом. Кучер, конюх и еще пара подручных под строгим взором кровавой барыни старались не покладая рук. Ведь хорошо известно, что своя шкура дороже

***

Мраморно белая кожа брала цвет от крови, в которой я сидела по грудь. Тёплая, как парное молоко. Прогревает каждый сантиметр моей кожи,и алыми каплями стекает по рукам в мраморную ванну. Они плавно, будто наслаждаясь мной стекали вниз. Пустые мысли и сладкий аромат. Запутанные волосы, лежат на плечах. Меж пальцев лежит папироса, кончик в отпечатках моей «помады».

—Дарья... 

Я резко откинула папиросу и вскочила с ванны. Показываясь обнажённым телом перед Самантой. Она стояла в нескольких шагах от меня, и не чуть не смущаясь смотрела на мою грудь.

— Саманта?! С чего бы ты снова явилась? Я уж стала думать что ты держишь обиду на меня. Хотя даже не заметила как ты вошла.

— Не дождёшься... Ты без меня - никто и звать никак. Если бы не я, то ты бы до сих пор была зависима от своего отца. А сейчас, всё это принадлежит тебе. Благодаря кому? Правильно, мне!

Дверь со скрипом открылась, и в комнату зашла одна из прислуг. Она тихо, почти как мышка прошла в комнату с белым полотенцем. 

—Дарья Николаевна, прошу прощения... А с кем вы говорите? — Она испуганно смотрела по сторонам, даже не задев взглядом Саманту - пропустив так, будто её там нет. 
— Как же... За дуру меня держишь? 
— Что вы, Дарья Николаевна... Вы говорили с кем-то, все услышали это. 

Она медленно подходила с полотенцем, подала его мне и повернувшись назад снова начала кого то искать. Саманта сидела на полу, и смотрела на неё, не понимая что происходит. 

— Убей её... Она тебя за дуру держит. 
— Саманта, ты слишком много хочешь. 

Девчонка резко повернулась ко мне, и с глазами-блюдцами смотрела на меня так, будто увидела русалку. 

Я спокойно одевалась, застегивая одну пуговицу за другой. 

—Дарья Николаевна, позвать помощь? Вы себя хорошо чувствуете? Не хочу перечить вам, но кажется... Здесь никого нет. 

Последний глубокий вздох и рука сама сжимала полотенце. Повернулась к ней лицом, и левой рукой взялась за её длинную косу, золотистого цвета. 

—Такая красивая... Как величать тебя, услужливая? 
— Евфимия —Смотря в пол, чуть слышно сказала она. 
— Евфимия... Красивое имя дали такой столь чудной девушке. — Я осторожно накрутила ее волосы на свою руку, и как только поняв что она полностью расслабилась, я весьма немилосердно ударила ее головой об подоконник. 

Мгновенно она упала на пол, уже не так сильно озаряя комнату своими голубыми глазами. 

— Саманта, дай мне уразуметь... Это то, чего ты хотела? 
— Почти. Хотелось бы больше зрелищ, но всё же это было красиво. Не слушай их, ты же знаешь что я здесь и я тебя люблю. Моя кровавая миледи.