Мотылёк | 18+

4

Весна с каждым днем все сильнее вступала в свои права. По улицам разливались яркие лучи майского солнца, гревшие наши носы и губы. Наша троица все чаще стала покидать стены дома и проводить время на летних террасах кафе в центре или гулять по Фонтанке, с огромным наслаждением разглядывая весенний солнечный Петербург изнутри. Если бы мне кто-то рассказал тогда, что это всего лишь красочная прелюдия перед трагедией, я бы не поверила.

С Евой стало плохо после майских праздников. Хотя до этого все было прекрасно. Весь апрель мы провели счастливо. Поочередно или вместе приходили в квартиру Евы, где просиживали до вечера, а часто оставались и на ночь. Никита снял квартиру в старом районе, близ многоэтажки, где жила Ева, чтобы быть ближе к ней, но из-за занятий в мединституте времени на нее у него оставалось совсем немного. Однако и это не мешало им видеться почти каждый день.

Ева с трудом, но продолжала посещать занятия университете и даже каким-то образом поддерживала свою репутацию блестящей студентки, несмотря на болезнь. Понятия не имею, как это ей удавалось, ведь почти все время она выглядела обессиленной. Что до меня, я продолжала каждый перерыв ждать ее в университетских курилках, нервно щелкая зажигалкой внутри кармана своей легкой джинсовой куртки. Она появлялась все в том же плаще и ярком шарфе, как в момент нашей первой встречи, снова одетая не по погоде тепло - ее тело одолевал вечный холод, идущий изнутри. После университета мы забегали в магазин за пачками сигарет и шли на набережную в центр в поисках кофейни или брели на пляж, к морю, рассекая город под землей, на метро.

Особенно Еве нравилось у моря. Ее личность поразительно сливалась с этой необузданной стихией. Самое большое удовольствие она получала от бросания каменных блинчиков по зыблющейся глади. Она так звонко смеялась каждый раз, когда волна ненароком накрывала ее черные лаковые туфли, словно совершенно не боясь простудиться.

Потом мы ехали на метро к ней в квартиру – обитель кофе, старых фильмов и чтения стихов Веры Полозковой вслух. В тот момент я стала много читать об анорексии, чтобы лучше понимать, что происходило с Евой. Реальность ее заболевания ужасала меня. Но кое-что все же могло утешить - почти во всех источниках говорилось о том, что больной теряет все свои интересы, зацикливаясь на еде. Я была очень удивлена, в честь чего это обошло Еву. Она же продолжала интересоваться всем на свете, много читала, листала подборку черно-белых фильмов «Новой волны», а ее речь как будто с потерей каждого килограмма становилась все более красивой и осознанной. Единственное, что меня жутко раздражало, так это то, что она вечно задавала один и тот же вопрос: