Изоляция

Глава 19

Тяжелое дыхание, ласкающее кожу между лопаток, пробудило Гермиону и заставило окончательно стряхнуть тень блаженной дремы.

Она лежала, глядя в никуда, пытаясь разобраться с затуманенными сном мыслями; онемела, когда поняла, что значит дыхание за спиной. Грейнджер осторожно развернулась и увидела спящего рядом Драко; проследила за изгибом его руки, лениво переброшенной через ее талию.

Он остался. Он остался с ней до самого утра.

Гермиона улыбнулась самой себе и легко погладила кончиками пальцев его ладонь. Взглянула на часы и увидела, что они проспали почти до одиннадцати. Она даже не могла припомнить, когда ей в последний раз удавалось понежиться в постели до такого времени, несмотря на бессонницу, которая брала свое; тот факт, что он был рядом, подарил ей позабытое ощущение умиротворенности.

Она откинулась на измятые простыни и залюбовалась расслабленным лицом Малфоя: такое прекрасное, когда он потерян во снах и не обращает внимания на реальность. Возможно, это было эгоистично и немного неразумно, но она почти позволила безысходности войны уйти на задний план своих мыслей, пока смаковала эфемерность этого момента.

Он пошевелился, крепче сжимая ее в своих объятиях; у Гермионы сбилось дыхание. Она не желала его пробуждения, не сейчас. Одному Мерлину известно, позволит ли Драко еще раз проснуться утром в одной постели, поэтому она хотела запомнить, каково это... ощущать, словно все происходящее между ними — реальное...

Настоящее...

Она понимала, что все было временным; рождественские праздники обладали дурной привычкой вводить людей в заблуждение и зарождать в них непозволительный оптимизм. И сейчас она чувствовала тепло и близость... счастья. Все благодаря тому, что тот, кто должен был бы являться врагом, находился рядом. Она вспомнила их вчерашнюю прогулку и улыбнулась.

Прости меня...

Детали не имели значения, как не имели значения и причины, побудившие его попросить прощение, но, Годрик, его слова стали для нее шоком. Прекрасной неожиданностью. Они стали ее рождественским подарком; маленькая жертва его гордости и эго ради ее доброты.

Он действительно изменился за последние три месяца.

Теперь это стало очевидным — неуверенная ложь и предрассудки, которые никогда не давали о себе забыть; теперь он начал думать собственной головой, составлять свои суждения. Все, что было в ее власти, — дать ему веру и надежду на то, что, в конечном счете, он увидит в этом смысл; помочь понять, что чистота крови не имеет никакого значения, так же как цвет волос или оттенок кожи. Это был до боли медленный процесс, и едва ли можно сказать, что они находились в начале пути; Дамблдор всегда считал душу Малфоя достойной спасения, теперь она понимала причины.