Обрати на меня внимание

Часть 41

 В один момент ты осознаешь, что погиб. Люди привыкли утверждать, что человек за жизнь умирает единожды. Вообще-то, нет. Разве что физически. Морально он способен умирать десятки, сотни, тысячи раз. Так почему, сколько бы этих смертей не было, каждый раз больно, как в первый?.. Пустой взгляд устремлен в потолок, а руки сложены по швам вдоль тела. Антон редко моргает, почти не подавая признаков жизни, но в голове кипит работа фантазии, мыслей, рассуждений, и все вместе образует такую густую кашу, что в висках пульсирует головная боль, и немного тянет блевать. Или это не от мозгового штурма... На порезы наложен кусок марли, пропитанный антисептиком, и сверху ключица туго обмотана эластичным бинтом. Где-то за дверью слышны перешептывания, копошение, и... детский говор. Антон вздрагивает, когда улавливает по-настоящему детское, сказанное девочкой лет 3-4, «папа, а это блатик?..». Она забавно не выговаривает «р», но... Антону вообще ни разу не весело. В какой-то момент он даже ловит себя на мысли, что ему жаль, что он приперся к отцу, ворвался в жизнь его новой семьи и не знает, что ему говорить и будут ли они вообще беседовать. Лучше бы дождался на вокзале первого поезда. Или заказал бы такси — дорого, но быстро. И сдох бы по дороге, — учтиво подсказывает подсознание. Раздается приглушенный стук о дверной деревянный косяк. Антон резко переводит свой взгляд на проем и воздух замирает в груди, а из горла доносится едва уловимый сиплый выдох. Он так сильно изменился. Так сильно. Я... будто не знаю его. Темные волосы, с пробивающейся в них сединой, располневший контур лица, нижняя часть которого обрамлена густой щетиной. Усталые темно-болотные глаза, чуть искривленные в подобии приветливой улыбки губы. Антон неловко взмахнул рукой, совсем немного приподняв ее над кроватью, а отец, восприняв это за разрешение, прошел в комнату и прикрыл за собой дверь. — Антон... — Я... Голоса раздаются одновременно, и оба затихают, разрешая продолжать свою мысль, и неловкая тишина снова окутывает комнату. Юноша повторяет жест рукой, как бы отдав право говорить первым. Мужчина кивает головой, настаивая на том, чтоб продолжал именно Антон. — Новая семья, да? — произносит он первое, что приходит в голову, не сдержав легкой ухмылки в конце. Казалось, что произносить эти слова вслух будет не так больно, но сил посмотреть отцу в глаза он не находит, и возводит взгляд к потолку. — Антон, давай не... — юноша прерывает его, сам того не замечая. — Не будем? — парень явно хочет что-то добавить, но лишь поджимает губы, пока не наговорил глупостей, за которые придется отдуваться. — Говоришь так, словно сам от матери не отрекся, — звучит как-то резко и обидно. Он бы рассказал, как сильно желал добиться расположения самого родного в этом мире человека парой часов ранее, но кому это здесь, в новой семье отца, интересно. — Что, правда хотел, чтоб я остался? — и замолкает, словно осознав, что сказал глупость. — Ты ненавидел меня, — припоминает ему Антон, приподнимаясь на локтях и принимая положение сидя. — За что? — и взгляд детский, такой загнанный, обиженный и отчаянный, что становится больно почти физически. — Это бред, Антон, — отмахивается мужчина, но парень явно не доволен ответом. Он ведет языком вдоль искусанных губ прежде, чем продолжать: — Ты бил меня головой о стену, запирал в комнате и... — Хватит! — резко останавливает его мужчина. — Я помню, не нужно, — чуть сдержаннее произносит он, отводя взгляд и пальцами одной руки оглаживая другую. — Мне жаль, если тебе хочется знать, — Антон молча качает головой и отводит взгляд на стену, отворачиваясь от мужчины и стараясь не выдать нахлынувшие эмоции. Он хотел избежать одного тяжелого разговора и напросился на другой. Браво. — Проехали, — выдавливает он из себя, хотя по голосу ясно, что ни черта не «проехали». — Что с плечом? — Антон мысленно поправляет его, про себя произнося слово «ключица». Хотя он и плечо, кажется, задел. — Уверен, что хочешь знать? — юноша прокашлялся, непроизвольно накрывая правой рукой место на кофте, под которым находилась повязка. Участок тела отзывается саднящей, но сильно приглушенной болью. Почти приятной. — Уже нет, — неуверенная ухмылка сквозь голос. Антон неуверенно кладет руку на плечо отца, и тут же одергивает, словно испугавшись, что вообще решился его коснуться. — Я очень устал, — находится парень, устраиваясь полубоком на кровати. — Понял, — легко соглашается мужчина, выпрямляясь и направляясь к двери. Он приглушает свет, но перед тем, как закрыть за собой дверь, все же роняет тихое «рад, что ты приехал», и у Антона в груди разливается смесь из странных и непонятных ему самому чувств. Ну же, ты должен был меня выгнать. Ты не должен быть рад меня видеть. Почему ты просто не ненавидишь меня снова?.. Натягивая пижамные штаны, вынутые из спортивной сумки, лежавшей рядом, парень продолжает размышлять о том, что он такой встречи не достоин. Когда тебя ненавидят — это просто и понятно, а когда, кажется, может быть, даже любят спустя столько лет — это не то, к чему ты готов. Антон просто ждет, когда его снова бросят, но если долго оттягивать этот момент — будет слишком больно. Опять. Когда я стал таким недоверчивым?..