Обрати на меня внимание

Часть 58

  Антон смотрит на лицо мужчины широко распахнутыми глазами, часто моргая, все еще сонный и плохо соображающий, с тоненькой ниточкой слюны под нижней губой и в помятой футболке, поверх которой ощущается тепло от широкой мужской ладони. У парня в голове столько вариантов ответов, что он банально теряется в этом разнообразии и смотрит на преподавателя своими заспанными зелеными глазками, приоткрыв пухлые, искусанные накануне розовые губы, слегка оголив ровный ряд белых зубов с неярко выделенными клыками по бокам. — Молчание — знак согласия?.. — снова нарушает тишину своим сиплым голосом Арсений, испытывая определенную неловкость за то, что парень все еще лежит на его коленях, и за то, что разбудил этого плюшевого мишку. Поверх скул расцветает нежный робкий румянец, что совсем непривычно для философа, привыкшего быть в роли того, кто заставляет краснеть, а не краснеет сам. — Что вы тут забы... э-э-э, делаете? — хриплым ото сна голосом интересуется парень, оглядываясь по сторонам, выискивая взглядом Катю. — Она ушла, — опережает мужчина, не зная, как бы аккуратно намекнуть, чтоб Шастун сполз с него, а иначе этот румянец на щеках станет заметнее, и это будет не очень эстетично. — Ладно, — соглашается юноша, вызывая легкую усмешку. Он ерзает, приподнимаясь на локтях, и чуть не падает с кровати, когда Арсений подхватывает его под локоть, помогая выпрямиться и сесть рядом. Повисает неловкое молчание. Оба глупо пялятся в стену напротив, опустив ноги с кровати, и замерев в таком положении. Антон медленно поворачивает голову в сторону преподавателя, а Арсений, заметив это периферическим зрением, копирует жест. Их взгляды пересекаются, и, будь сейчас другая ситуация, они обязательно бы рассмеялись, но сейчас лишь резко отворачиваются, смущаясь еще сильнее. — Я бы хотел поговорить о том... — Не нужно, — тихонько произносит Антон, опустив взгляд на лежащие на животе руки. — Извините. Я не подумал, — с трудом произносит он, сглотнув тяжелый ком, вставший поперек горла. — Антон, если мы будем избегать проблему... — Какую проблему, м-м, Арсений Сергеевич? — он смотрит в его голубые глаза с взявшейся откуда-то смелостью и даже раздражением. — Это не проблема, а обстоятельство. — Да неужели, — хмыкнул преподаватель, поднимая глаза к потолку, тяжело вздыхая. — Давай разберемся по-серьезному, прошу тебя, — переведя дыхание, просит мужчина, поднимаясь на ноги и проходя пару шагов вперед. — Я вас поцеловал, вы оттолкнули. Все, разобрались, — кривит губы мальчишка, морщась от ставшего вмиг таким жгучим и обидным воспоминания. В голове проносится картинка произошедшего, и внутри, под ребрами, разгорается неприятное ощущение какой-то пустоты, словно из него разом вышибли весь дух, впихнув вместо органов вату. — Антон! — одергивает его Арсений, останавливаясь и оборачиваясь, уперев руки в бока и с долей злости глядя на парня. — Никто тебя не отталкивал, — начинает философ, делая шаг вперед, еще один. — Один вопрос. Вам было противно? — спрашивает юноша, вздергивая подбородок и глядя на него из-под упавшей на лоб челки. Арсений замирает, резко выдыхая через нос. — Мне... нет, мне не было, как ты сказал, противно. Просто неожиданно, — поправляет его Арсений. Шастун поднимается на ноги, равняясь с ним в росте. — И что теперь? — задает он философский вопрос, вцепившись взглядом в голубые глаза, ловя малейшее движение зрачка или взмах ресниц, полностью перенимая на себя зрительный контакт. — А сам как думаешь? — отвечает вопросом на вопрос Арсений, делая последний шаг вперед, который полностью лишает обоих личного пространства. — Я хочу, — только и отвечает Шастун, замирая на месте, не контролируя сбившегося дыхания, то и дело облизывая пересыхающие губы. — Чего? — почти шепотом уточняет Арсений Сергеевич. — Вас, — судя по округлившимся глазам собеседника, преподаватель действительно ожидал другого ответа. Наивный. Дверь открывается с оглушающим, по сравнению с тишиной, грохотом, и внутрь буквально вваливается Никита, едва удерживающий в руках несколько пакетов с едой, еще один из магазина одежды, сумку с учебниками, ключи от двери, которая и без того была открыта, и небольшой кактус. Антон вздыхает, переводя на него злобный взгляд из-за плеча Арсения, отчего студент совсем теряется, вопросительно приподняв брови и что-то шепча одними губами. Преподаватель оборачивается на шум, и, обернувшись к Шастуну, быстро шепчет у самого уха: «Сегодня в восемь в кафе», после чего безапелляционно покидает комнату, громко, с чувством захлопнув за собой дверь, отчего штукатурка над ней осыпалась на порожек белой пылью. — Э-э-э... это что сейчас было? — удивленно хлопает глазами Никита, кладя тяжелую ношу на стол и бережно ставя кактус в горшке на подоконник. Антон ощущает, что готов придушить своего соседа прямо сейчас. Он громко выдыхает, низко опустив голову, и мысленно ведет обратный отсчет. — Я помешал, что ли? Эй, Тох... ну кто это хоть был? — Мой будущий муж Мой препод, — прорычал он сквозь стиснутые зубы, подходя к окну и замечая, как Арсений Сергеевич торопливой походкой доходит до машины, и, словно почувствовав на себе взгляд, задирает голову, но так и не находит никого в знакомом окне, ведь Антон быстро делает шаг в сторону, прячась, сам не зная, почему. — А че он тут?.. А-а-а, совсем плохо с учебой? — хохочет Никита, начав разбирать пакеты. — Держи рыбку, — в Шастуна летит замороженная селедка, которую он с остервенением отбрасывает, тем самым приложив о край стола. Он сморщивает лицо в отвращении, глядя в ее мертвенно-бледные глаза. — Ну ты и дурной, — подмечает Никита, поднимая продукт с пола. — Рыбу не любит, батончики мои ему не нравятся... что ты вообще любишь, а, Шастун? Арсения, блять, люблю, пиздец как очень слишком сильно.