Зачем?

4

Лëша не помнил как отошел от окна, свернулся калачиком на белых простынях кровати и тихо пускал слëзы. Нет, не из-за ситуации, а из-за Лизы. Почему люди бывают такими жестокими.
Скорее всего Макаров просто устал. Да и не привык он к таким эмоциональным качелям.
Боль в голове из-за пролитых слëз всë же сморила.
Он не помнил как погрузился в пленительную дремоту, но кажется на всю жизнь запомнит это блядское пробуждение.
Когда с двух сторон тебя практически невесомо начинают лапать, позже целовать отдельные части тела, а затем чувство что с тебя хотят стянуть одежду медленно, раздражающе, приятно.
Близнецов завораживало и возбуждало то, как одежда медленно сползала с тела мальца.
Блядские мысли, блядские джинсы, блядская кофта. Всë на столько провацировало, но Гречкины не собирались останавливаться.
Их притормозило только то, что оголенный участок кожи живота Лëши был опален пеплом из самокрутки и Макаров закричал.
-Ëбаный нахуй! Вы чë творите?!- Лëша пытался подтянуть одежду, но накинувшийся на него Кирилл придавил руки Макарова и навис, сдувая пепел с живота.
Отойдя, Юра затягивал едкий дям в лëгкие, опираясь на дверной косяк, поддерживая руку с сигарой пустой.

-Когда ты спал, то был милее.-Шикнул Юра, пока Кирилл впивался своими губами в Лëшины, пытаясь отвлечь от болючего ожога. И в какой-то момент это получилось.
Лëша только начал получать кайф от грубого поцелуя Кирилла, как тот с нахальной ухмылкой отстраняется, смотря в глаза.

-Мм.. Как сопливо. Поднимай свою тушку, мы идëм есть. Костлявое мясо как минимум неудобно трахать. - шальная улыбка, взлохмаченые волосы пятернëй отправляются назад и Юра величественной походкой с глупой смешинкой на лице направляется на кухню.
-Присоединяйся.- Кирилл закусывает губу от потрëпаного, слегка опухшего и потерянного Лëши. Поднимается с кровати и следует за братом, хищно улыбаясь и напевая незамысловатую песню себе под нос.

Макаров в ахуе ещë несколько секунд. Закрывает глаза, открывает, приподнимается на руках и с неописуемой паникой начинает оглядывать комнату и тереть глаза, надеясь на то, что это был грëбаный и устрашающий сон. Но дверь всë так же открыта. На животе маленький волдырь, простыни слишком сильно смяты, а Лëша понимает что сморозил хрень. Сниться такое ему ну никак не может.
Слишком сильно у него фантазия разыграться не может. Близнецы слишком непредсказуемы даже просто потому, что Макаров не мог представить того, что с него начнуть стягивать одежду и то, что ему это пиздец как понравится. Ещë несколько скольжений одежды по телу и он бы не выдержал.
Потрогав шею и прикоснувшись к губам, он понял что всë красное. Шея в красных укусах-засосах, что через пару минут будут синими, а губы похоже начали различать поцелуи братьев. Это неправильно, но и приятно одновременно.
Нервно хихикнув, он поднялся окончательно с кровати.
Похоже, сели бы зеркало могло говорить, оно бы напомнило Макарову как же он хуëво выглядит.
Волосы дыбом, ещë пара таких подъëмов и они не будут такими золотистыми, потому как седина начнëт проступать от таких простых, но болючих пробуждений.