matter

Шоудаун

- В самом деле, три часа ночи, - бухтел Матвей на кухне. - Чем еще можно заняться в три часа ночи, если не чай заваривать?

Чайный пакетик хмуро плавал в горячей воде и Матвей ждал, когда наступит нужная кондиция. Разговор он тоже вел с чаем, потому что говорить с Питером было почти невозможно - его ментальное состояние было на грани нервного срыва.

Матвей всучил ему чашку с успокаивающим травяным чаем и сел рядом на край дивана. Питер коротко поблагодарил, но не притронулся к напитку. Сидел, рассматривая свое отражение в зеленоватой водице.

- Расскажешь, что случилось или мне воспользоваться Интернетом? - спросил Шварц.

Чашка в руках Питера дернулась и Матвей резко осознал, что ляпнул что-то не то.

- Если не хочешь, можешь не говорить, - тут же поправился Матвей. - Про Интернет я просто пошутил. Неудачно.

- Прости, что разбудил тебя.

Белки глаз у Матвея были розовыми и по ощущениям, в глаза будто насыпали песка, но он решительно махнул рукой, мол, да ничего такого, я почти не спал.

- Спасибо за чай, но я, наверное, лучше пойду к себе. - Питер встал, поставил чашку на стол.

Воспоминания Матвея о том, как он нашел Питера лежащим в ванне в костюме, были еще слишком свежи и повторять этот незабываемый опыт ему совсем не хотелось, поэтому он не раздумывая сказал:

- Я могу пойти с тобой к тебе, если тебе как-то... Неспокойно.

Уставшее лицо Питера исказилось и он неоднозначно хмыкнул в сторону.

- Если нет, то я не понимаю, зачем ты вообще пришел ко мне так поздно! - Матвей начинал злиться.

- Я не знаю. Я не знаю, зачем я пришел. Мне не хотелось оставаться одному, но я не хочу рассказывать почему. Просто хочу посидеть... Здесь... Не один.

- Ну так сядь! Сам же встал! - рявкнул Матвей.

И Питер, неожиданно послушный, сел.

- Чай пей! Он с ромашкой. Успокаивает. Schnell setzte sich!

- Ясно-ясно! Только не веди на расстрел! - он взял в руки чашку и сделал глоток, проглотив его с гримасой невозможного отвращения. - Спа...Спасибо. - После он сделал еще одну попытку пить отвар, но лицо его исказилось в еще более уродское. - Стреляй, но пить я это не буду.