Подари мне вечность: двадцать дней |Лиза Ира|

9

Лиза смотрела в идеально белый потолок больничной палаты городской больницы Албиона. Её доставили сюда несколько дней назад с огнестрельным ранением. Она мало чего помнила о своих первых днях пребывания, так как сначала это был наркоз, а потом дикая боль. Из всех городов Соединённых Штатов её угораздило ловить пули возле того, где в больнице идеальны только потолки.
Андрияненко взяла в руки свой телефон, который принесли ей после того, как она полностью отошла от операции. «23:48» — показывали равнодушные белые цифры на тусклом экране. По здешним правилам уже давно был отбой, но девушка ворочалась на своей кровати. Не в её силах было уснуть. Всё было хорошо, её удачно прооперировали, её жизненно важные органы не пострадали, хотя те ублюдки на сером седане были почти успешны в своём деле. По сути единственное, что сейчас напоминало о том несчастном инциденте было её тухлое пребывание в этом тухлом местечке где-то между Чикаго и Детройтом. Ну, ещё была боль, да, но она уже не мучала так сильно, как пару дней назад. Однако было ещё кое-что, что не давало неспокойной голове Лизы необходимого для скорейшего, по словам врачей, выздоровления. Это была Ира, а точнее тот факт, что её не было. То есть, понимаете, Лиза лежала здесь уже несколько чёртовых дней, и она до сих пор не получила ни одной весточки от Лазутчиковой, кроме: «я свяжусь с тобой позже…» Это сообщение она получила дня три назад, когда физическая боль стихала, а душевная набирала обороты. Послание Иры не облегчило жизнь Лизы ни в коем разе, если так можно выразиться. Это, наоборот, всё усугубило. Было до боли (душевной, понятное дело) похоже на то, что обычно говорит работодатель претенденту на должность. А кем по сути своей Лиза была для Иры? Кратко и честно говоря, Лиза начала сомневаться.
Прошло два дня, когда на телефон Лизы раздался звонок. Мелодия громом разразилась в тихой палате, и несколько соседей Лизы возмущённо зашикали. Андрияненко же быстро сняла трубку, несмотря на то, что входящий вызов был неопознан.
— Да?
— Мисс Андрияненко, — внутренности Лизы сжались. Она без труда узнала голос Анны Лазутчиковой. Ну, вот, сейчас она скажет, что её дочь больше знать не хочет девушку, — признаться честно я не думала, что буду однажды вести подобный разговор с вами. Однако я считаю нужным вмешаться…
— Чего?! — возмутилась Андрияненко, достаточно громко, чтобы снова словить недовольные взгляды соседей, — вы так считаете?! Хорошо, но вам уже не о чем беспокоиться…
— Будьте любезны, выслушайте меня, а после делайте выводы. Я жду от вас адекватного разговора. Я продолжу, если вы обладаете достаточным терпением. Как вы могли понять, дело касается Иры.
Лиза хотела снова сказать что-нибудь эдакое, но вовремя прикусила язык.
— Насколько мне известно, произошёл форс-мажор. Чтобы обо мне не думала Ира, она всё ещё моя дочь, а я её мать, надеюсь, вы это понимаете, и мне не всё равно на благополучие своего ребёнка. Не знаю в курсе ли вы, но по все СМИ обрабатывает этот инцидент уже несколько дней.
«Откуда же мне знать в этой глуши…» — подумала Лиза, но сохраняла молчание.
— Разумеется, я связалась с дочерью, — Анна умолкла на несколько секунд, — не то, чтобы меня посвятили во всю картину происходящего… Я хочу сказать, Лиза, что не моих это принципах, но я благодарю тебя. Я буду откровенна сейчас, мне стоило больших сил сделать этот звонок, но я считаю необходимым, чтобы ты знала, что я, — голос женщины дрогнул, и Андрияненко почувствовала себя странно. Даже неловко, — я осознала, что могла потерять тогда дочь, потому что эта чёртова пуля была предназначена ей… и если бы не ты, если бы тебя там не было… я и думать не хочу, что было бы… Я прошу тебя, Лиза, как бы сейчас не повела себя Ира, не думай, что ей всё равно на тебя. У неё сейчас очень тяжелые времена, ты должна это понять. Я… не знаю, имею ли я права на это, но я даю вам обеим своё благословение…
Андрияненко почувствовала, как по её щекам потекли слёзы. Она всё ещё молчала тяжело дыша.
— Я всегда желала Ире только лучшего. Правда, — она усмехнулась, — поздно поняла, что для неё на самом деле будет лучшим… Мне не стать уже той матерью, которой заслуживает моя дочь, но она всё ещё может быть любимой, и я знаю, что эту любовь можешь дать ты ей в полной мере.
— Я… я… — Лиза совершенно растерялась, — я не знаю даже, что и сказать… Зачем вы, вообще, мне это говорите? Я не понимаю…
— Возможно, это мой единственный шанс всё исправить, — горько ответила женщина.
— Но Ира, она… кажется, я не знаю, ну, она даже не звонила мне за всё то время, что я тут…
— Она обязательно свяжется с тобой, я не могу сказать тебе большего Лиза. Ты должна понять, что сейчас нелегкое время, и если Ира решила, что так будет лучше, то стоит довериться ей. Там, где ты сейчас ты в безопасности… Ира, не простит мне этого, но, Лиза, сейчас все мы под угрозой…
— Что?!
— Мне пора идти. Лечись, набирайся сил и жди Иру. Сделай так и облегчи ей задачу.
— Я не понимаю…
— Всего хорошего, Лиза…
— Какого чёрта?! — громче положенного сказала Андрияненко, уже не обращая внимания на недовольных соседей. Анна положила трубку быстрее, чем слово «чёрт» вылетело изо рта Лизы.
Ситуация не была ясной от слова совсем. Тягучее и всепоглощающее чувство тревоги поселилось в Андрияненко с этой секунды. Что-то было нехорошо.