Моё любимое проклятие

«День второй - нехороший Драко»

Он целовал вас, кажется?
- Боюсь, что это так!
- Но как же вы позволили?
- Ах, он такой чудак!
Он думал, что уснула я
И все во сне стерплю,
Иль думал, что я думала,
Что думал он: я сплю!
С. Я. Маршак
«Нет. Видать, не судьба!.. Только радоваться ли этому, или пока рано?»
Жар спал, но тело было всё липкое от высохшего пота. Гермиона так и уснула в мантии, лёжа на застеленной кровати.
Лаванда и Парвати тихо сопели, сладко нежась в постелях. Ещё бы, пол шестого утра.
«Хоть бы разбудили, чтоб разделась! Я была такой бледной, несмотря на жар, можно даже было поинтересоваться, как я себя чувствую! Лицемерки недоделанные!»
Лихорадка спала, а жажда нет. Она стала не так жечь горло и мозги, зато превратила Гермиону в странное озлобленное существо, требующее мести всем и вся.
«Начнём с этих двух дурищ...»
Гермиона зашла в ванну и хлопнула дверью так, что с полочки упал стаканчик с зубными щётками.
Снаружи раздался писк - похоже, кто-то свалился с кровати.
- Господи, в чём дело!?
Крики снаружи доставляли странное извращенное удовольствие...
Хихикая, Гермиона пробормотала:
- Не поминайте имя Господа всуе, дети мои....
Она открыла ледяную воду, потому что хотела сделать себе больно. Зачем нужна чувствительность, если ты ей не пользуешься?
Гермиона вскрикнула от холода и еще несколько секунд задыхалась, стоя под ледяной водой, потом вцепилась в душ и замерла.
«Нет...уже руки немеют, больше не могу!»
Открыла наконец горячую воду.
Она долго и тщательно чистила зубы - не могла избавиться от странного привкуса металла на языке. Очень было похоже на кровь. Но наверняка она сказать не могла. Привкус был назойливым, но не таким сильным.
Девушка посмотрела на себя в зеркало.
Волосы, такие мокрые, что казались чёрными, и глаза стали как будто ярче. Кожа бледная-бледная. Наверное, она простудилась. Отчего такой бледный оттенок, ещё раз такую лихорадку пережить?
Не проще ли сразу кремация?
Ну что ж. Как и обещала себе, Гермиона достала из зеркального шкафчика ножницы и намотала на пальцы прядь мокрых волос.
«Думала, что это будет сложнее...»
Хоть они и не были достаточно длинными, сантиметров на восемь ниже плеч, должно же было быть хоть какое-то чувство сожаления?
Или нет?
«Нету, ну и фиг с ним!» - с глупой улыбкой подумала Гермиона, жесточайшим образом остригая мокрые волосы.
Обстригла так, чтобы они были выше плеч сантиметров на пять и примерно на одном уровне.
Присмотрелась и сделала себе ещё и густую ровную чёлку, благо объём это позволял.
Высушив палочкой волосы, Гермиона порадовалась результату. Теперь, при случае, она могла почти полностью скрыть лицо тёмными волосами, а густой чёлкой - глаза. Это делало её лицо скрытным и хищным.
И всё-таки глаза слишком светлые, это немного раздражало...
Без зазрения совести она взяла косметичку Лаванды.
Хмыкнув, спустила тушь в унитаз.
Чёрные тени, сверху тонкая полоска, и еле заметно растушевала под самыми ресницами.
Опять чувство извращенного удовольствия.
Так любит краситься её соседка, готесса, когда по вечерам собирается на «прогулку».
Соседка, конечно, выглядит куда более зловеще, но определенное сходство приобрелось.
Гермиона выскочила из ванной, даже не потрудившись положить косметичку обратно в шкаф, она так и осталась валяться на полу.
Волосы казались светлыми и сверкающими по сравнению с глазами. Они, наоборот, были без блеска, прикрытые тёмными ресницами, и, хоть и были светло-карими, казались абсолютно чёрными.
Парвати так и застыла с расческой над головой. Лаванда хмурилась, как будто Гермиона делала что-то из ряда вон выходящее.
«Хе-хе! Это она ещё не видела, что с её косметичкой!» Она улыбнулась так зловеще, что черти бы обзавидовались. Только пластмассовых клыков не хватает, а так в любую сатанинскую секту с руками загребут.
Выкинув из шкафа свитер, она достала чистую мантию. Одевалась так, словно спешила.
Надоела эта гробовая тишина, заведующие трупы.
И, не потрудившись закрыть дверь, бросила:
- Пусть проветрится, а то душно...- хихикнула и вприпрыжку ускакала прочь.
Гермиона, шумно прыгая по ступенькам и коридорам, будила портреты.
Ворвалась в библиотеку.
Сначала была мысль посбрасывать книги с полок, но она передумала.
«Санадрин... Что это, интересно, за чертовщина такая? Санадрин...Может, о ней что-то есть?»
Даже не глядя, Гермиона выхватила с полки книгу о проклятиях. Столько раз она ей пользовалась, что практически выучила наизусть.
Швырнула на стол рядом со своей сумкой.
- С....с, с, с... - девушка искала нужную букву. - А! вот же она! - отодвинула нужный ящик. - Санадрин....
Книги с таким названием не числилось, зато была парочка книг, где это слово упоминалось.
«Магглы, связанные с волшебством» и «Загадочные смерти волшебников».
Она нашла их обе.
Обе были в обычной секции.
- «Загадочные смерти волшебников», милое название, - Гермиона погладила книгу по корешку.
Истории о смерти тревожили, вселяли любопытство.
«Санадрин, Скандинавская графиня, погибла от линчевания целой общиной волшебников за изобретение страшного проклятия, которое имеет вирусоподобный характер. Передается от человека волшебнику. Человек может быть его носителем, но не подозревать об этом и никогда об этом не узнать. Считается, что «Проклятие Санадрин» - подарок ей от самого Сатаны, так как она участвовала в его изобретении карты Тавро и ритуалах с человеческими жертвами. Санадрин испробовала проклятие на себе и жила так до самого своего убийства. Рецепт его пропал. Последний случай проклятия был замечен в Италии, в 1913 году. Пострадало четыре волшебника. Около 20 магглов. Зараженные проклятием волшебники были устранены...» - И это всё?!
А что это за проклятие, как оно действует?
Гермиона держала в дрожащих руках другую книгу.
«Как страшно, а вдруг я проклята этим заклятием!?»
Она открыла вторую книгу, вопреки онемевшим от страха пальцам.
«Санадрин. Девушка - маггл, Скандинавская графиня 18 века. Чтобы отомстить своему любовнику-волшебнику, использовала тёмные ритуалы, не имеющие ничего общего с обычной магией и волшебством. Изобрела проклятие, рецепт к которому в данное время утерян.
Проклятие имеет необычное происхождение. Считается...» - так, бла, бла, бла, это мы всё уже слышали. Так, а вот это что-то новенькое:
«...отравилась сама. Проклятие вызывает галлюцинации и провалы в памяти. Человек не помнит, что он делал и что с ним было. Из зараженных никто не смог рассказать, что происходило с ними. По истечении двух недель волшебник становится неуязвимым и неуправляемым. Проявляются способности к левитации, управлению четырьмя стихиями и другие явления. Для поддержания жизни волшебник пьёт человеческую и животную кровь. Противоядия на сегодняшний день нет. Зачастую проклятые волшебники погибают сами, их сила обретает сущность и убивает их изнутри, когда волшебник начинает сопротивляться.
Графиня Санадрин прокляла саму себя, совершив предобряды и тёмные мессы, необходимые для полноценного действия проклятия, и обрела силу. Перебив два Английских графства (около 7 тысяч человек), она пропала без вести. Рецепт и дневник графини Санадрин утерян по сей день».
- Конец! Бабы рыдают, мужики давятся попкорном, - хихикнула Гермиона.
Ну надо же, всё оказалось не так страшно, стоило переживать!
«Чтобы стать взбесившимся монстром, нужно пройти тёмные обряды, о которых я вообще ничего не знаю, а потом ещё и кровь пить!? Ну уж нет! Это не для меня!» - думала Гермиона. - «Я уж точно никаких обрядов не совершала!»
- О, Господи!
- Нет, это всего лишь я, - улыбнулась Гермиона.
- Что с твоими волосами!?
Гарри и Рон просто диву давались. Один лишь Невилл одобрительно улыбнулся и сказал: «Отлично выглядишь, Гермиона». Она ослепительно ему улыбнулась.
- Ничего, просто захотелось сменить причёску.
- Охотно верю, но зачем!? И почему так резко? Ты какая-то... - промямлил Рон.
- Какая!? - она резко повернулась к нему, взглянула потемневшими злыми глазами.
- Тёмная, - передёрнул он острым плечом.
«Темная. В точку попал»
- Глупость какая! - в этом была вся она. В одной этой фразе. Рон немного успокоился.
«И всё-таки она всё та же...»
В соседнем ряду, на две парты назад, сидели Пенси Паркинсон, с забинтованной головой, и Малфой.
Он несколько удивлённо поглядывал на парту Гермионы и Невилла.
«Если она прикасалась к запонке, то почему с ней ничего не случилось? Не могло же заклятие пожалеть ее лишь потому, что она и так уже проклята?! Глупость какая...»
- Пенс, не слюнявь брюки! - попросил Драко : Паркинсон дёргала его за коленку, пытаясь привлечь внимание.
«Интересно, что на ней за проклятие? Она так странно себя ведет... А друзья её хоть в курсе? Кажется, она превращается в какое-то странное существо...»
- Да что такое, Пенс!?
Она показала под парту.
Кто-то забыл книгу. Малфой открыл её. Она была такая странная, облицована корой березы. На обложке только маленькая надпись, гласившая : «Sanadrin».
Открыл - пустые страницы... хм, на растопку только такое. Наверное, просто чья-то новая записная книжка. Бросил в сумку, может, пригодится.
Вечером Гермиона вернулась в свою комнату. Вчерашнее состояние казалось отдыхом в райском саду по сравнению с адским пламенем, в котором горело её тело. Нет, в этот раз сердце определённо не выдержит без движения.
Она не хотела никого беспокоить, потому и не сказала ничего ни Гарри, ни Рону, да и был бы в этом смысл?
В гостиной ещё было людно, но никто не заметил маленькую тёмную мышку в плащике.
В коридорах уже никого не было. Темно, но она даже не задумалась о том, чтобы посветить палочкой.
Темнота такая приятная и прохладная, стоит ли её нарушать освещением? Гермиона неслась сквозь мрак так быстро, что, когда налетела на человека, решила, что это стена.
Врезалась, упала и больше не поднималась.
Испуг, удар, стук падающего тела, тишина. Он зажег палочку.
Она лежала на каменном полу, разметав по нему тёмные ровные волосы. Бледная, с тёмными закрытыми глазами. Не шевелилась.
Он нагнулся к самым ее губам.
Нет, дышит. В отключке. Малфой вздохнул с облегчением. За убийство грязнокровки его по головке не погладят.
Бросить её здесь был вариант соблазнительный, но ...может, позвать кого-нибудь?
Может, оттащить её к гриффиндорцам? Больно уж много чести!
В больничное крыло? Да, несомненно, это лучший вариант!
Драко уверенно поднял её. Снова, только теперь не перекинул через плечо, а поднял на руки, как принцессу. Так было удобней следить за ее состоянием. А вдруг проснется, что тогда? Прикинуться одуванчиком и сказать, что он ей вовсе не помогал, а нёс закапывать в лес?
Ладно уж, когда она проснется, тогда и поговорим.
В больничном крыле всё ещё никого не было.
- В чём дело? Опять??? - запрыгала мадам Помфри.
- Она очень бледная.
- Да, друг мой, анемия - штука пакостная... - покачала головой медсестра. - Положите её пока на свободное место, я за микстурой.... - и скрылась в кабинете.
Драко осторожно положил Гермиону, снова, как позавчера. Теперь он даже через плащ чувствовал, как она горела. Похоже, металась в жару. Такая бледная. При такой-то лихорадке! Точно проклятие...
Он поймал себя на том, что завис над её лицом и тихо вдыхает её ровное дыхание.
Драко поспешил подняться:
«А вот это уже плохо!»
Отпрянул так, словно это она его за голову сама схватила, и нечаянно налетел на ширму от соседней койки.
- Всё в порядке, мистер Малфой? - послышалось из кабинета.
- А.. ага, - как можно небрежнее бросил Драко.
Он беспокойно прикоснулся к холодной, в отличие от его горячего уха, серёжке в хрящике.
«Какое эта дрянь имеет право таким нахальным образом притягивать его, этим своим видом!?» Он развернулся, так гневно, словно хотел ударить. А ведь хотел!
«Этими своими шелковыми волосами... Плотно сжатыми веками... ресницы как два пёрышка... Этой своей кожей... чистой и ровной, как из мрамора, и губы....Чуть пухлые, изящно изогнутые, ммм...» Драко колебался, его ли это мысли, боролся с отчаянным желанием оглянуться, словно кто-то следит, а он тут совершает преступление крови.
«И кто её такую придумал? Она не может быть обычной зубрилкой! Она будто злая актриса, которая притворялась, чтобы втереться в доверие. А сейчас снимет парик и окажется кем-то другим...»
- Кажется,...кажется, я хочу к тебе прикоснуться?
«Я вслух это сказал!?» - «Ой нет, не так!»
«Это что, я сказал!?» - «Да, вот так лучше...»
- Угу, точно - хочу! - «Да, точно, - я сказал»
Хрупкие пальцы, тонкие вены, бледность. Она притягивала взгляд, словно мёртвое тело. Драко коснулся пальцем её носа с таким выражением лица, словно она снежный человек, а не гриффиндорка.
И вдруг успокоился. Совсем остыл. Опустил руку, и выражение лица разгладилось. Просто он знал, что ему нужно.
Опять пришлось поднять руку, что бы чуть-чуть повернуть её голову:
- Ты никогда об этом не узнаешь, - пообещал он бессознательной Гермионе.
«Может быть, и не узнает».
Он чувствовал себя мазохистом и просто балдел от этого. Волнами накатывал экстаз, ведь Драко растягивал себе удовольствие.
Он просто касался своим носом её. Близко-близко.
Близко-близко к ней. Больше никогда не будет так, как сейчас.
Но сейчас он чувствовал её ровное тихое дыхание на своих губах. Её губы были немного приоткрыты.
Как жалко, что она не могла ответить, а если бы и могла, то вряд ли бы ответила.
Убить её мало за то, что она не может его оттолкнуть, вскрикнуть : «Что ты делаешь, подонок!», или что-то вроде того... Она может только безмолвно лежать и позволить сделать с ней всё, что он захочет.
Он уже коснулся её, или это тепло от близости дыхания? Нет? Ну, тогда ещё чуть-чуть...
Драко нагнулся и захватил её пухлые губы, раскрыв рот так, словно хотел её съесть или укусить, как минимум.
Он порадовался тому, что додумался встать на колени, а не то свалился бы от странного чувства в солнечном сплетении.
Какое долгое движение губами.
Её губы были такими тёплыми и мягкими. Теперь ещё и влажными. Скользнул и сомкнул свои губы, словно запечатав её. Мало этого, это было так больно, это чувство в солнечном сплетении, но отчаянно хотелось его повторить.
Тогда он чуть повернул голову в бок. Снова губами мягко прикусил её.
Касаясь губ, он дотронулся языком до её язычка. Неглубоко, но этого хватило, чтобы распробовать, какая она на вкус, запомнить, как чувство острой боли от пореза, тепло и мягкость её замершего языка и губ, их влажность.
«Хватит, пора прекращать!» В ужасе от своего поступка он схватился за край простыни и сжимал её всё это время.
Он пытался заставить себя прекратить, но всё повторял свой односторонний поцелуй. Он касался её губ ещё, и снова, но теперь только нижней губы.
Драко боролся с отчаянным желанием укусить её до крови. Но нельзя, ведь тогда она наверняка проснётся!
«Да какое она вообще имеет право так блаженно спать?! Когда он тут кончается от одного только прикосновения... мерзкое существо! Искусал бы тебя до смерти...!»
Драко вскочил и выбежал из больничного крыла, как из плена.
« Ненавижу её!»
Плохой Драко, нехороший... Теперь он будет себя наказывать, сам...