Моё любимое проклятие

«Галлюцинация»

На лице плясали солнечные зайчики, пробиваясь сквозь кроны деревьев.
Она проснулась.
Открыла глаза и тут же их закрыла.
«Лучше бы и не просыпалась!» - подумала Гермиона, смотря на блаженное лицо Малфоя в сантиметре от неё.
Сейчас, пока он молчал, она так его боялась. Пока он молчал, он не мог сделать ничего, что бы его оправдало. Он просто был её врагом, сейчас, в эту секунду. Чистый враг без каких-либо примесей.
Но что больше всего шокировало - он обнимал ее! Прижимал обеими руками к себе!
Гермиона от возмущения слова вымолвить не могла. И, конечно же, считала его в этом виноватым.
Его лицо было спокойным и расслабленным, и всё же даже в таком безобидном состоянии она отнюдь не назвала бы его ангелом.
Светлая челка переливалась под редкими лучиками солнца, она прикрывала такие же светлые ресницы. Губы бледные и тонкие. Это его хулиганство - сережка в ухе, напоминала о презрительной ухмылке. Ну, шло ему серебро, ничего не поделаешь. Но эти две клёпки как-то особенно вписывались в его образ, они будто кричали о его нахальстве.
Странный человек. И что он при всем при этом делает здесь, рядом с ней?.. Попытаться незаметно улизнуть, не разбудив его? А смысл?
Хотела щелкнуть его по лбу или хотя бы дёрнуть за плечо, чтобы разбудить, но руки отказывались это делать. Она просто положила руку ему на плечо.
Драко тут же открыл глаза, словно бодрствовал всё это время, и, глядя в пустоту, выдал:
- Ты убила лесную русалку.
Гермиона хотела спросить «Что?» или «Как?», но получилось только булькнувшее «А?..».
Он посмотрел ей в глаза.
- Ночью ты пришла на лесное озеро и выпила почти всю её силу. Не знаю, может она и осталась жить... но навряд ли. Зачем тебе её энергия, признавайся?! Что ты чувствуешь теперь!? - Драко тряс её за плечи, чтобы она вышла из того состояния шока, в которое сам же её поверг.
- Да скажи уже что-нибудь, ты, рыба!! - крикнул Драко.
«Таки и вправду рыба! Мокрая, холодная... глаза распахнула, молчит. Ну чем не карась?»
- Ты это видел? Я не помню вообще ничего из того, что было этой ночью. Начиная с момента, когда открыла эту злосчастную книгу. Зачем я её вообще открывала!? - закричала в сердцах Гермиона и ударила кулаком по дереву чуть левее головы Малфоя.
Тот зажмурился и вжал голову в плечи.
Удивился, как это его нос не попал под такой хороший удар?
На костяшках ее пальцев остались глубокие царапины. Потом непременно останутся синяки.
- Ты что, дура?! - схватил её за руку Драко. - Ты сейчас пойдёшь на свои уроки и будешь, как обычно, бедной послушной овечкой! И будешь вести себя так, пока я не сниму это чёртово проклятие, ясно тебе?!
Она качала головой из стороны в сторону, как китайский болванчик. Глаза блестели от слёз.
- Нет. Я не могу тебе доверять. И не стану! Снять проклятие ведь не единственный выход, да?
- О чём ты? - хотя он, кажется, и так догадался.
- Если не снять проклятие, то, чтобы Джессика очнулась, нужно убить проклятый объект. Избавиться от... меня... - тихо сказала Гермиона. Почему говорить это так страшно? Потому что это не лишено смысла, и это правда...
Он напряженно всматривался в ее лицо. Ее глаза из-за слез напоминали расплавленное олово.
Но разве может он её разуверить? Да и имеет ли он на это право вообще??
Конечно, нет. И, даже если посмотреть с его стороны, это всё же правда. Он будет обязан попытаться убить её, если ничего не получится.
Джесс его девушка - так считали слизеринцы и его родители. Наконец, и он сам. Хотя «девушка» - понятие растяжимое. Драко вытворял всё, что хотел. Водился с кем хотел и когда хотел. Джессика же безмолвной куклой за всем этим наблюдала. Поэтому в смысле «Девушка - прикрытие» она была идеальна по всем параметрам. Но это далеко не повод менять жизнь Джессики на Грейнджер.
Однако Драко и думать о другом варианте не мог : это указ его чистой крови.
- Я сделаю всё, чтобы обойтись без смертей.
- Я тебе не верю, - сказала Гермиона и поднялась с земли.
Драко тут же вскочил за ней. Она и развернуться полностью не успела, как он схватил ее за талию и со всей своей силой, какую только имел, прижал к себе.
Если бы Гермиона знала, что он хочет сделать, то набрала бы в грудь побольше воздуха.
Но Драко уже припал к её губам, жестко и отчаянно. Тут же углубил поцелуй.
И она ответила, ответила с тем же отчаянием. Сплетаясь с его языком, она даже не чувствовала его губ - слишком сильно он прижимался ртом к её рту.
«Я не позволю тебе меня убить!»
« Ты умрёшь, если понадобится...»
Поцелую конец.
Гермиона услышала причмокивание, с которым Драко в последний раз втянул её язык в свой рот. Как будто впервые почувствовала его губы, ведь теперь он расслабился, и они стали мягкими.
Она тут же отпрянула, но не так далеко, как хотелось бы - он всё ещё не отпускал её талии.
Его глаза были затуманены и опущены вниз. Дышал он тяжело, словно через маску с наркозом
Драко казалось, что ещё немного - и из его рта пойдёт пар.
Он снова потянулся к её раскрытым губам. Чуть коснулся её губ, еле-еле, но она тут же отпрянула. Теперь уже всем телом. Оттолкнула руками от себя.
Отойдя на шаг, она хотела что-то сказать, но не могла. Возмущенное лицо, в общем-то, сообщило о том, что она хотела сказать. Но сказать, что это вопиюще, она так и не смогла.
Она просто подняла руки вверх, попыталась сказать что-то, но, ограничившись возмущенным и ошарашенным «А! Ты! м... м... к...!», развернулась и зашагала прочь.
«Вот уж от кого не ожидала!»
«Зато теперь ты знаешь, что я имею в виду, говоря, что сделаю всё возможное. Зато ты мне доверяешь!» - ухмыльнулся про себя Драко. Он опёрся плечом о дерево, глядя вслед удаляющийся Гермионе.
Как только утренняя дымка скрыла слизеринца из виду, Гермиона расстегнула мантию, чтобы та не мешалась, и побежала что было силы.
И почему именно сейчас она чувствует себя так хорошо, такой полной жизни и могущества? Казалось, что сейчас она сможет сделать всё! На кентавров бы пошла голыми руками, да здравый смысл не даёт.
Гермиона вошла в гостиную Гриффиндора. Второй раз за утро пожелала отмотать время назад и не делать чего-то.
В гостиной стояла мертвенная тишина. Сразу за портретом стояли Гарри и Рон.
Лучшая защита - нападение? У неё были на то силы и энергия.
- Где ты была? - гневно спросил Гарри.
- На берегу у леса.
- Что ты там делала, ночью!? - рыкнул Рон.
- Я упала в обморок. А так как мои друзья неизвестно с кем шляются и не в состоянии поинтересоваться, где я, я проспала там до самого утра.
Спесь с них тут же слетела. Железное оправдание!
«Они ничего не узнают, достаточно того, что в мои дела впутан этот Малфой. А вдруг Гарри и Рон пострадают? Нет уж, лучше пусть пострадает один Малфой, будь он неладен!»
- О...- потупился Рон.
- Ты же могла просудиться и заболеть! Ты должна быть осторожнее.
- Откуда я могла знать, что упаду именно там!? - разозлилась Гермиона.
- Ты пьёшь ту микстуру, что дала мадам Помфри?
- Конечно, - соврала Гермиона.
Друзья несколько секунд буравили её глазами. Гарри сдался первым.
- Может, сказать Макгонагал? Так не может больше продолжаться! Неплохо было бы тебе отдохнуть в больничном крыле с недельку, - предложил он.
- И пропустить занятия? Не думаю, Гарри. И. если я захочу, я сама скажу Макгонагал, так что не нужно лишнего хлопот, - она обогнула ребят и направилась в спальню для девочек.
- И ещё,- она развернулась и постаралась вложить в свои слова весь свой сарказм и ехидство. - Спасибо за заботу!
БАХ! - и захлопнула за собой дверь.
Ты словно заблудилась в адском лабиринте, и за каждым поворотом ещё жарче, чем в предыдущем...
Губы пересохли, тело бьет озноб, от биения сердца содрогается все тело...
Кажется, это запоздалая реакция на поцелуй. Или так работает взрывная комбинация ссоры с лучшими друзьями и поцелуя с врагом?
Как-то неправильно, всё должно быть наоборот!
Наконец-то она залезла под тёплый душ. Очень долго втирала в кожу гель для душа - никак было не избавиться от запаха водорослей.
Опомнилась Гермиона только тогда, когда поняла, что двадцать с лишним минут просто стоит, не двигаясь, под горячей водой.
«Ну, хватит! Перестань об этом думать, не такой уж и приятный был этот поцелуй! Он был грубым, жестким... неоправданным, сексуальным...глубоким...А ну заткнись, молчи, молчи!!» - прикрикнула она на свои же мысли, сидя в душе на полу и держась за голову.
«Неужели мне никогда не забыть этого!?»
Похоже на то, ведь по истечению пары часов стало только хуже...
Отсидела историю магии. В голове ничего не было, кроме образов и воспоминаний о прикосновениях... И зачем она всё время это вспоминает!?
Ведь каждый раз, когда она воспроизводит это в своей памяти, в солнечном сплетении словно что-то проворачивается, сильная нега волной разливается по всему телу, да так сильно, что хочется согнуться пополам.
Это были почти болезненные ощущения, но Гермиона всё равно их повторяла.
С каждым разом Гермионе казалось, что, если Малфой ещё раз вздумает прижать её где-нибудь, то её сердце вряд ли это выдержит.
Почему именно он!? В Хогвартсе что, мало придурков!?
Но сложнее всего было не подавать виду за ужином. (На обед Гермиона не ходила).
Пенси не отцеплялась от Малфоя, без конца теребя его руку и что-то спрашивая. Драко отвечал невпопад.
- Драко, а что ты делал сегодня?
- Ничего.
- Ты такой бледный, ты не заболел?
- Нет.
- А почему ты так тяжело дышишь, у тебя жар?
- Нет.
- А почему тебя не было на завтраке?
- Нет.
-Драко?..
- Нет.
Он так и сидел с пустым взглядом. Необдуманно набивал рот всем, что лежало у него на тарелке, иногда даже забывал, что это нужно жевать.
Соленые огурцы смешивал с ореховой пастой, вообще смешивал сладкое с соленым и не обращал на это внимания.
Он не смотрел на неё, а просто сидел, усталый, с прикрытыми веками.
А вот Гермиона наоборот, пробегала глазами по слизеринскому столу чаще, чем следовало.
Это совсем не нравилось Рону.
вроде Паркинсон для Драко.
Только тот относился к Паркинсон несерьезно, порой даже зло.
А Гермиона Рона любила, ведь они столько пережили вместе.
- Гермиона, как ты себя чувствуешь?
- Здорово.
- Обещай мне кое-что.
- Смотря что, - с опаской взглянула она на Рона.
- Сначала обещай, - попросил Рон. Он не давил и не угрожал. Ну как ему откажешь? Он ведь никогда не попросит что-то невероятное или сложное, или неприятное для неё.
- Ладно, что?
- Ты не пойдёшь сегодня в библиотеку.
«Я не попала туда между занятиями, и мне кровь из носа нужно узнать больше о проклятии Санадрин. А главное - как от него избавиться...»
- Ладно. Сегодня сразу пойду в гостиную, - пообещала Гермиона.
Рон просиял, ласково улыбнулся.
Гарри смотрел на это с опаской. Он очень боялся, что между его друзьями что-то больше, чем дружба. Это очень, очень опасные игры. Отношения рушатся так же мгновенно, как и создаются. А после этого остаются неловкость, обиды, недопонимания, размолвки...
Бывшие парочки редко остаются друзьями...
Этого Гарри боялся.
Гермиона поняла эти его опасения и зло ухмыльнулась.
«Знал бы ты, с кем я играю, был бы счастлив, если бы я была с Роном!»
Гарри вопрошающе взглянул на её саркастическую гримасу.
Она покачала головой : «Нет, ничего...»
Зашли после ужина к Хагриду. Полувеликан рассказывал, что еле вылечил маленькую лесную фею, которой переломали ребра.
Гарри с Роном поражались, как он сделал это с такими-то большими ручищами? Но Хагрид продемонстрировал им маленький мешочек с розовой пылью, который подарила ему фея.
Пыль слетает с её крылышек, когда она летает. После соскоба с рога единорога, пыльца фей самая чистая и светлая магия.
Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке, когда полувеликан рассказывал о покалеченной фее. Почему-то об этом было так неприятно слушать...
«Может, просто потому что очень жалко?» - размышляла она.
А Драко в это время достал книгу о тёмных проклятиях и читал её с таким живым интересом, словно это были сказки братьев Гримм.
«...чем сильнее действие проклятья, тем сильнее будет отдача. Почти все проклятия имеют способ избавления от них. Однако не каждому проклятию он известен.
У магов-изобретателей VXI-VXII веков считалось правильным избавиться от контрзаклятия или надежно спрятать его...»
Драко уже плохо понимал, о чем речь - ему так хотелось спать.
И всё же он хотел разделаться с этим вопросом сегодня.
Есть у «Проклятия Санадрин» контрзаклятие или нет!?
Он открыл оглавление:
- Санадрин... Где ты...? Ага, вот! «Проклятие Санадрин».
«Проклятие Санадрин зачастую называют «Дар Санадрин». Имеет достаточно пагубные последствия. Даёт человеку неимоверную силу, границы которой неизвестны до сих пор. Ни один волшебник ещё не смог остаться живым и пройти все этапы инициации.
Все жертвы проклятия Санадрин были убиты до окончания действия проклятия.
Проклятие управляет человеком, подсознательно он начинает охоту на существ или людей, которые необходимы для подпитки его силы.
Волшебник превращается в собирателя, любой ценой добывающего для себя силу. Жертвы проклятия, как правило, погибают...» - Драко положил книгу себе на живот и запрокинул голову на подушку. Глаза просто слипались.
Он решил немного отдохнуть и подумать.
«Значит, та русалка всё же погибла, скорее всего. И через два дня, а может и раньше, как только её второе Я проголодается по энергии, погибнет кто-нибудь ещё...»
Драко сегодня приходил к Джесс. Она выглядела очень плохо. Кожа совсем бледная, тёмные волосы (кстати, прическа чем-то напоминала ту, что теперь у Грейнджер), что раньше были сильными и блестящими, тоже поблекли и ослабли.
Мадам Помфри сказала, что завтра её переведут в больницу Святого Мунго. Нельзя её так оставлять.
Он не заметил, как закрылись его глаза.
Драко начали посещать неяркие сны и образы даже в неглубокой дрёме.
- Ох, Грейнджер... Шиншилла ты бешеная, что же ты со мной делаешь?...
Он так и уснул в гостиной перед камином. Книжка осталась на животе, светлая голова запрокинулась назад. Огонь в камине догорал, медленно погружая гостиную во мрак.
Гермиона босиком стояла в душевой.
В ней было так холодно. Кафель на полу словно ледяной. Пар валит от горячей воды такой, что хоть топор вешай.
Изо рта тоже шел пар. Как же холодно...
Каждая капля, падающая на тело, доставляла неимоверные переживания, контраст холода и жара заставлял задыхаться.
Она очень хотела поднять глаза наверх и посмотреть. Что за шум сзади неё, чьи шаги?
Но не могла, она не могла открыть глаза, как ни старалась. Мышцы не двигались, она еле стояла на ногах.
Провал.
Ощущение чьей-то горячей кожи. Руки на талии. Пальцы тонкие, но сильные, он дышит паром ей прямо на ухо.
- Не переставай меня касаться...
Он сильно толкнул к ее кафельной стене. Гермиона прикусила губу от холода.
Зажата между льдом и пламенем. В отместку она сильно и зло схватила его за волосы, не глядя, выбросила руку вперед, чтобы больно царапнуть его.
Схватил за шею сильно, властно, поднял за подбородок вверх. Он был выше, его лицо перед самым носом. Как он может быть так близко и при этом оставаться почти невидимым?
«Ну же, глаза ведь открыты! Почему я не вижу, кто это?!»
Он уже целует её губы. Так властно, в этом есть что-то знакомое. Что было более влажным : прикосновения языка или вода, текущая по коже?
А, может, всё слилось воедино...
Он вошел в нее, сделав больно. Выдох, ещё раз.
Она вцепилась в его волосы, царапнула ногтями по коже головы. Это просьба:
«Ещё раз!»
Снова толчок. От него Гермиона стукнулась бы о кафель, если бы он не держал её за шею.
Он снова запрокинул её голову, укусил чуть выше ключицы, провел языком вдоль шеи, выше, выше... Для Гермионы эти чувства отдавались воем сирены в голове.
Он продолжал, но чувства слабли. Больше его прикосновения не имели таких сильных отголосков в ее теле.
Гермиона старалась запомнить. Но всё, что она могла - чувствовать. Видела она лишь изредка его волосы, когда он наклонялся, чтобы коснуться языком её шеи.
Чувствовала, как он зарывается носом в ее волосы, от этого мурашки пробегали по коже.
Внизу - воронка воды, уходящей в слив. Выше - рука, упирающаяся в кафель рядом с её плечом.
Её рука скользила по этому кафелю вниз и вверх, не в состоянии сдержать одуряющие ощущения в теле.
Ещё выше - свет. Слабый - лампа почти перегорела - но её свет казался слишком ярким, он раздражал глаза.
Гермиона уже почти не чувствовала его прикосновений.
- Нет! Нет, не останавливайся... Я почти не чувствую, не переставай касаться меня!..
- Не перестану... - пообещал он, дыша ей прямо в губы. Каждое движение она повторяла, чтобы быть прямо напротив его губ. Словно они дышали одной нитью воздуха.
«Я знаю, я знаю твой голос... знаю... знаю...»