Дело любви

Ожог

     — Хм, хорошо. Как скажешь Глентик, – Бумага улыбнулся и развернул в другую, противоположную сторону.

     — Ты чего делаешь?! Мы куда едем?! – Чашейко запаниковал. Вдруг он вообще его убьёт где-то в лесу?

     — Мы едем по направлению к моему дому. – Бумага ехидно улыбнулся, хватаясь за руль автомобиля крепче.

     Чашейко напрягся. Что можно было ожидать от Бумаги? Правильно. Ничего хорошего.

     — «Чёрт, чёрт, чёрт! Что делать? И вообще, разве это законно, кому как не ему это знать?! Хотя, учитывая его связи, из-за которых он и поднялся. То ему ничего не угрожает. Он может делать что угодно,к ак же бесит.. Может попробовать сбежать? Нет, не вариант, упаду и ноги себе переломаю. А если когда из машины выйдем? Тоже нет, он то по спортивнее чем я будет. Господи, опять я встрял в какую-то задницу.. » – Чашейко думал, что же ему делать. Как сделать так, чтобы Бумага его не трогал? Сложно. Очень.

     — Что ты собираешься делать, – решил напрямую спросить Чашейко.

     — Точно не убивать. – Бумага кинул довольный взгляд на Чашейко, а потом снова перевёл взгляд на дорогу.

     «Точно не убивать», немного напрягло, чем расслабило. Это ведь значит, что другое он может сделать, не так ли?

     — Это не даёт мне гарантии того, что ты со мной ничего не сделаешь.. – Голос слегка дрожал.

     — Не волнуйся, я не причиню боль тебе, а тем более твоему телу.

     Слова Бумаги отдались эхом в голове Чашейко.

— Я не причиню тебе боль.

Боль.. Боль..

— А тем более твоему телу.

Телу.. Телу..

     По телу пробежала мелкая дрожь, губы сжались в ниточку, зрачки сузились до самых возможных размеров. На лице выступили пару капел пота, вени на висках выступили, и начали пульсировать. Руки слегка тряслись, а к горлу подкатил комок. Страшно.
     Что с ним сделает Бумага? Неизвестно. И это очень пугало. Пугало намного больше чем что либо.
     Бумага заметил тревожность Чашейко, поэтому положил одну руку ему на ногу, слегка поглаживая. Как бы, успокаивая. Но это только больше нагало тревоги на Чашейко. Он судорожно смотрел на его руку, что так нежно, заботливо, ласкало его ногу. Глубоко в подсознание, ему было приятно, но он не хотел это признавать.