Призыв Сатаны с привкусом сырых крысят:).

Школьная фифа и порванная ткань

Тодд велел Салливанну никуда не уходить, как покорной собаке, которая исполнит команду «сидеть» даже во сне. А причина была проста — он всем прожужжал уши про «ахуенную деваху, которая еще с косичками такая, ну, новенькая, вы что, не видели?» Старый трюк, но все клюют на его маленького друга, которого даже в школе никто не видел, ибо он там не учится. Флаффи был в руках, ведь ждать все уроки было довольно утомительно, учитывая отсутствия развлечений.
      Звонок, но что-то Тодд не спешил к нему. Ну что же, дело обычное. Внимание привлёк блондин в чересчур опрятной для парня одежде, что был весь в синяках и с потёртыми коленями.
— Опять всякие бомжи возле школы тусуются, — Тревис только смог привыкнуть к курящим и дышащим клеем придуркам у чёрного входа, который так соблазнительно гарантировал максимальную незаметность. Педантичность, помноженная на любовь к чистоте, не позволяла спокойно существовать рядом с этими отбросами. Под категорию отбросов в первую очередь попадали грязные люди снаружи, внутри они все гнильё, поэтому реакция на Бутчера не заставила себя ждать. «Фи» от главной фифы школы получали все, вот и красноволосый не стал исключением.
— Снег холодный. — фраза невпопад, коих у Салливана был целый сборник. Фелипс замешкался, прокручивая фразу в голове. Дурной бомж — настоящий джекпот, которому стоит подыскать другого любителя, ибо этот по достоинству находку не оценит. Возмущенно фыркнув, он только открыл рот, чтобы сказать все, что думает об этом парне, как его одернул Тодд, который соизволил припереться.
  — Крысе понравилась наша зверушка? Видать, не только девушки клюют. Это Салливан. Забавная игрушка, правда? Этот уродец живёт на пару этажей выше меня. — Моррисон взял красноволосого за ворот футболки и потащил обратно в школу.
— Ещё увидимся, чудик. — Тревис понимал, что остаться не получится, папочка ждал дома.
      А вот дела у Тодда с Бутчером были. Притащив его в коридор, он оставил у кабинета, зайдя внутрь и зовя какую-то «Сэм» наружу. Судя по всему, это была та самая. Но из кабинета вышел Джексон, который явно решил оставить голубков наедине.
      — Чё за розовая хуйня? — взгляд Луиса приковался к другу Салливана. Он попытался вырвать её из рук парня, но впервые за всё время встретил сопротивление, которое вызывало лишь желание поглумиться.
— Пусти его! — звучало как истеричный вопль изо рта сатаниста.
      Треск ткани — и всем становится ясно, что произошло. Бутчер своими бессмысленными попытками испытать удачу и забрать игрушку лишь ухудшил ситуацию. Розовая голова осталась в руках Ларри, а всё остальное — у Салливана, от чего мягкий наполнитель сыпался на пол. Он он убил моего единственного друга? Голова раскалывалась, что-то в груди больно сжималось, а по исполосованным шрамами щекам стекали слёзы. Самообладания было недостаточно для сдерживания всхлипов, и этот патлатый чёрт всё понял. Понял, и заржал в голос из-за этого неудачника, кинув ему голову жалкой игрушки.
— Делай с этим что хочешь, хах! — Продолжал заливаться уже каким-то неестественным, дьявольским смехом. Удалился Ларри быстро, явно желая рассказать остальным об этом прекраснейшем происшествии прямо возле школьных туалетов, оставив красноволосого сжимать розовую ткань и плакать над ней.
      Дружки Луиса не спешили покидать место происшествия.
— Не ной как последняя сука. — Салливан лишь сгорбился на полу, не понимая, за что ему это. Эшли, закатив глаза, подошла к нему, грубо отбирая остатки игрушки, куда-то удаляясь с драгоценным другом. Но разве уже не всё равно?
      Вернулась Эшли быстро, таща за собой на скорую руку, не особо аккуратно зашитую игрушку. В её голове крутились мысли о том, что он мог быть немного милым, когда такой беззащитный и обиженный. Странно, вроде обосратыш такой, а нежные чувства в девушках пробуждал. Тряхнув головой, она символично попыталась избавиться от гнетущих мыслей.
      — Завали ебало, нытик — грубо пихнув ему в руки игрушку, она развернулась на пятках, быстро ушагивая в противоположную сторону. Это было странно — проявление к Бутчеру чего-то, кроме естественного и логичного отвращения.