Призыв Сатаны с привкусом сырых крысят:).

Что в нашем Ларри?

–  Мерзкий и уродливый, ну ты на него посмотри! —
— Успокойся, идиот, обычный парень. —
— Хочу видеть его страдания и унижения. Ты можешь меня хоть раз поддержать? —
— Он и так настрадался, не усугубляй. Я не обязан одобрять это безумие. —
— Смотри, он плачет! Мне это по вкусу. —
— Хватит смеяться, это не весело. —
— Заглохни, ты меня уже доебал. —
Оба голоса резко стихли, как по щелчку пальца. Извечная дискуссия, победитель в которой всегда один. Бессмысленно её продолжать, но что же еще делать в неизбежной тоске?
Салливанн лежал на оплеванном грязном полу, подбито глядя снизу-вверх. Удивительно, как парнишка ещё не заплакал. Впервые в этом доме, а получил такие незабываемые впечатления. Ну что же, придётся привыкнуть к этому и принять как ненавистную обыденность. Жизнь — жестокая сука, Бутчер, а на тебя она и вовсе наступила, звонко посмеиваясь и виляя перед носом нормальной жизнью остальных. А Ларри лишь пнул его в бок напоследок, удаляясь расписывать Эшли и Тодду как он хорошо повеселился сегодня
– Мы видим его впервые, к чему такая ненависть, дружище? —
— Ну ты посмотри на него. Лишь один вид этого беззащитного существа вызывает жалость. Как животные на ебучих плакатах волонтеров — маленькие и забитые жизнью. Отвратительно, знаешь ли. —
— Ну да, похоже, я просто забыл, с кем говорю. Бесполезно объяснять простые истины людей кому-то вроде тебя. —
На  улице стояли голые деревья. Осень выдалась теплой. Листва уже успела опасть и эстетично полежать, на радость любителям гербариев, оставив после себя одну лишь гниль. А как дополнение этой картины — подросток с телом щенка в руках без признаков жизни. О его смерти красноречиво говорила свернутая в противоположную сторону голова и остывающий труп, от которого начала отливать кровь. Пару судорожных движений — и вот с хрустом одна лапа вывернулась в неестественную позицию, проткнув осколком кости шкуру и давая выход крови. Возбужденный оскал тронул губы парня, и он, чуть дергаясь, начал уродовать труп невинно убиенного существа. Отвратительно. Руки он вытер об свои же ноги, не стесняясь кровавых разводов на бледной коже.
–Ебнутый, за что собачку-то?
— Это даже не взрослая особь! Зассал, что взрослая псина покусает тебя?
— А знаешь, принято ведь плохим парням приносить в жертву всяких маленьких зверушек. Так почему бы мне не порадовать немножко самого себя?
— Ты сведешь нас в могилу.
— Заткнись, если не помнишь что бывает за непослушание, мальчик мой. 
Нарочито слащавый тон лишь подстегал ноткой издевательства. О, он прекрасно помнил, что любит делать эта мразь. А как тут забыть с такими регулярными «радостями»? Малейший упрёк он мог покарать просто из-за плохого настроения. Как это происходило? Довольно-таки живописно, учитывая, что он откуда-то прознал про фобию Ларри на пауков и тараканов и активно пользовался этим. Когда Джексон особенно заебывал морально, то его тело резко замирало, а изо рта ползли пауки и тараканы.
Сученок знал, на что надавить. И вот уже вместо нравоучений в голове звучат судорожные всхлипы и мольбы об прекращении этой отвратительной и извращённой пытки. Злобный оскал тронул губы парня. Это какое-то сумасшествие, сопровождающееся ощущением мохнатых лап и жёстких спин тараканов. Тянуло блевать, но не у него тут главная роль в этом теле и театре безумия, именуемом Ларри Джексон.
– Вот будет прикол если ты облюешься, учитывая, что у тебя даже тела нету, упырь. 
— О, а вот и мой любимчик пожаловал! 
— Блять. Говорил же, что хотя бы не в кустах животное мучай.
В стороне торчала голова Салливанна из веток и листвы. Ларри встал и двинулся в его сторону, заставляя цепенеть от ужаса. Смысла бежать не было, об этом красноречиво говорил злобный оскал. Легким движением он вытащил парня из кустов, осматривая его как провинившегося ребенка. Тот сжался, готовясь принимать новые удары.
– Не туда лезешь, пацан, оно того не стоит.
Руки Джексона сжали шею сатаниста, подержав так, пока красноволосый не ослабил сопротивление и бросил его под ноги в траву к трупу щенка. Два беззащитных существа. Безумно улыбнувшись, брюнет медленно удалялся, явно продолжая решать внутренние конфликты в голове.
«То, что он просто втыкает в одну точку, не нормально.» Салливан потер шею, на которой останутся синяки, и медленно побрел вдоль по улице.
— А ведь ты не так-то прост, да? — вопрос в пустоту не требующий ответа.
Бутчер запустил руку в шкаф. Осталось ждать, пока скелеты вывалятся, и надеяться, что они не придавят намертво.