Разговоры по телефону

11

"Можно полюбить душу, не зная тела. А потом сходить с ума, прикасаясь к телу любимой души"

Антон лежал на незастеленной кровати, бездумно подбрасывая в воздух неизвестно откуда взявшийся теннисный мячик. Шторы были плотно занавешены, так, чтобы солнечный свет не проникал. Рядом с кроватью стояла опустошенная наполовину бутылка виски. С момента последнего разговора с Арсением прошло уже четыре дня. Кажется, после тех чертовых слов Антон соврал какую-то хрень, что ему срочно нужно идти помогать загружать вещи в машину. Дальше все было как в тумане. За все это время он не нашел в себе сил набрать Арсению снова. Более того, взял с Катьки обещание, что если Попов надумает вдруг позвонить ей, она скажет, что брат сильно занят и отзвонится, когда сможет. Телефон Антон поставил на беззвучный, чтобы было проще игнорировать звонки и сообщения от Арса. Шастун не знал, когда сможет. А занят он действительно был — распитием высокоградусных жидкостей. Отличное решение проблем. Впрочем, ему было похуй. На душе было тоскливо и пусто. Парень кое-как вытаскивал себя на работу, даже не находя в себе силы злиться на глупых посетителей. После этого он шел в гипермаркет за алкоголем, а затем домой. Все-таки не зря Антон чувствовал тревогу в последнее время. Любимый человек! Как он сразу не понял, придурок. Конечно, у Арсения кто-то появился, не зря у того в последнее время будто крылья за спиной выросли. Шастун не знал, что хреновее: то, что Арсений с ним не поделился или... Или что, Антон? "Или то, что на этом месте не ты? — подначивал внутренний голос. — Может, ты найдешь в себе силы признать очевидное?" И Антон, сдаваясь, признавал, только легче от этого не становилось. Да, он полюбил Арсения — тихо, незаметно, без внезапных вспышек, озарений и драм. Он купался в своей спокойной, уютной любви все это время и от этого незаметно для себя и очень заметно для всех остальных становился таким счастливым. Наверно, так и должно быть? Та самая совершенная любовь, про которую говорил Арс? Но, как говорится, чем счастливей себя ощущаешь до, тем больнее падать будет после. Вот Антона и разъебенило по кровати. Он знал, что через пару дней отойдет, успокоится, перезвонит Попову и бодрым голосом поздравит. Потому что не может обижаться на любимого человека. Не то чтобы не имеет права, а именно чисто физически не может. Он все равно будет любить его и радоваться каждому разговору, каждой новости, каждой мелочи. "Даже если Арсений окажется жирным усатым дядькой в старых, засаленных трениках?" — усмехался про себя Шастун. Даже так. Хотя, он, конечно, знал, что это неправда. Естественно, через какое-то время Шастун выдохся. Сил бухать, страдать и сидеть в темноте уже не оставалось, поэтому он согласился выйти в свет с Катькой, которая прожужжала ему все уши про открытие какого-то нового бара недалеко от Московской. Настроения хоть и не было, но нужно было как-то жить и что-то делать. В конце концов, на любви жизнь не кончается. Сестра была вместе с Позовым. К слову, они теперь почти все время были вместе. Антон, поначалу хоть как-то сопротивлявшийся, в конце концов махнул на сладкую парочку рукой. В конце концов, Катерина уже взрослая, разберется. Конечно, пришлось пригрозить Димке, что если хоть одна слеза... Но, если честно, Антон был уверен в друге. Не зря же он с ним общался столько лет. — Антон, сегодня только сильно не пей, — Катя вырвала парня из размышлений. — Мы пришли посмотреть новое место и послушать хорошую, живую музыку, а не ужираться в говно. — Да, Серега обещал, что это будет супер невъебенно вау, — подтвердил Дима. — Ну что, погнали? — Погнали. — Антон затушил окурок об урну, и ребята зашли в здание, над дверью которого неоновыми буквами светилось название "First beer, last love". Оказавшись в помещении и рассевшись на широком диване, Антон вдруг подумал, что чувствует себя как дома. Обычно бары ассоциировались у него с неебической шумихой, нетрезвыми, орущими болельщиками и грязными столами. Но это место было каким-то особенным, что ли: стены, сделанные под белый кирпич и подсвечивающиеся бледно-голубым цветом, не напрягающим глаз, большие,удобные, мягкие диваны с подушками, широкие дубовые столы, за которыми можно было спокойно разместиться большой компанией, миниатюрная барная стойка. А самое главное — живая музыка и никаких телевизоров. "Арсений бы оценил", — промелькнула мысль, но Шастун быстро ее отмел, подавив болезненно тянущее ощущение в груди. В общем, ему здесь нравилось. Музыканты, которые были на сцене, играли расслабляющий и игривый джаз. Катя заказала какой-то кислотный коктейль, а Антон с Димой по пиву. — Ну че, как вам атмосферка? — рядом с ребятами приземлился низкорослый мужчина в растянутой серой футболке и с гулькой из волос на голове. — Нравится здесь? — Чувак, — Дима пожал незнакомцу руку, — от души, все сделано по высшему разряду. Антон, познакомься, это Сергей — один из владельцев этого самого бара. Сергей, это Антон — мой самый старейший друг. Парни обменялись рукопожатиями. — Очень приятно, Антон. — Сергей посмотрел на часы. — Ага, а второй владелец сейчас будет на пианинке своей шпилить, решил выйти в народ, понторез хренов. У Антона резко возникло ощущение, что он забыл что-то важное и никак не может вспомнить. Открытие бара, владелец, Сергей, музыка, пианино... Шаст не замечал, как многозначительно переглянулись Катя и Дима, кивая друг другу. Музыка на мгновение затихла. Послышался какой-то шорох, и вот за роялем уже сидит другой человек. Первые ноты, и воздух из легких словно выбили. Антон отставил пиво в сторону, утыкаясь лицом в дрожащие руки. Быть этого не может, ему, наверно, слышится. Та самая мелодия, которую Арсений впервые сочинил за огромный временной промежуток и подарил Антону на Новый год. Не слыша возгласов за спиной, Антон медленно встал на ватных ногах направился к пианисту, который неотрывно смотрел на него. Голубые глаза, заглядывающие прямо в душу, отчего по спине бежит легкий холодок. Тонкие, длинные, изящные пальцы, легко бегающие по клавишам. Одет как франт. Именно так он себе Арсения и представлял. Боже, как же Антон скучал. Скучал по нему всю жизнь, зная, что он когда-то появится. Мужчина продолжал играть их мелодию, не отводя глаз от Шастуна. Кажется, в этом взгляде можно было прочитать все — радость встречи, удивление, надежду, боль и... что-то еще. Шастун почувствовал себя крайне тупым. А еще захотелось курить. Когда Арс закончил играть, парень двинул к выходу. Он слышал, что за ним идут следом. На улице шел ливень, смывая многодневную пыль с города. Шастун запрокинул голову, ловя тяжелые капли ртом и раскинув руки, чувствуя, как с дождем уходят все его тревоги. — Так вот, я тогда не закончил, — послышался самый родной голос за спиной, — я люблю другого человека, Антон. Он уже знал. И удивлялся собственной глупости. — Я люблю тебя. Вот что я хотел сказать. Антон медленно развернулся, все еще не веря, что это происходит с ним. Боже, как же удивительно, что его родная душа внезапно обрела плоть и кровь, и что вот он стоит — только подойди и прикоснись. Арсений где-то с минуту стоял у дверей, пребывая в нерешительности, а затем резко, будто что-то решив для себя, в несколько широких шагов преодолел разделяющее их расстояние и жадно прижался к губам Антона своими влажными губами, запуская свои руки под чужую мокрую футболку и трогая горячую, чувствительную кожу. Шастун был нигде и везде, он дрожал телом и был абсолютно спокоен душой, отвечая на поцелуй и растворяясь в каждом хаотичном прикосновении. С трудом оторвавшись через несколько минут, а может быть, и через час от парня, но не выпуская того из рук, Арсений, широко улыбаясь и отряхивая темные волосы от дождевых капель, сказал: — Ну, здравствуй, что ли. Антон рассмеялся. — Я тоже люблю тебя, Попов, хоть ты, и на самом деле, понторез, — прошептал он в любимые губы.