ᴨоᴛᴇᴩянныᴇ ᴧучɯиᴇ дᴩузья

2

Я сегодня не сдамся, мальчик.
***
Честно, сейчас мной управляет злость и алкоголь в крови. Мне хватает без труда толкнуть нескольких людей и, подойдя к мотоциклу, развернуться и сесть. Я уверена, что парень ошарашен, как и бурлящая толпа. Лишь сейчас, когда выходят на трассу девушки с чёрно-белыми флажками, я слышу среди людей фразы, что-то типа: «Она хоть знает к кому села и как тот водит?». Взглядом нахожу «лучших друзей» и вижу, что заставляю их немало понервничать. Да и хрен с ними.

— На старт! — Держись, если... — начал водитель транспорта. — Внимание! Сквозь шум моторов еле слышу, что он договаривает: — Не хочешь слететь. — Погнали, — девушки взмахивают флажками и поднимают руки вверх. Прошло только пару секунд, но только сейчас я поняла, что мы сорвались со старта и едем на скорости не меньше ста сорока в час. Не понимаю, как держусь. Чувствую как кровь бьёт по вискам и слышу собственное сердцебиение. Сейчас меня не напрягает ровным счётом ничего. Ни родители, которые дома места себе находят, потому что я где-то, но не дома, ни «друзья», которые тоже волнуются и которые, между прочим, скрывали от меня кучу вещей. Меня не заботит даже то, что я первый раз в жизни попробовала алкоголь. Из мыслей выводит голос, который еле слышно: — Перекидываешь ногу и разворачиваешься, быстро. Думать не было времени, только я схватилась за спину парня, как Хёнджин прибавил газу и мотоцикл встал на одно колесо. Ветер не даёт раскрыть глаза, поэтому ничего не остается, как обнять гонщика сильнее и положить свою голову ему на плечо. Это не страшно — это опасно, но дико приятно. Вот и всё. Финиш. Гонка показалось быстрой. Транспорт потихоньку начинает останавливаться и оглушительные вопли радующихся людей режут уши. «Ведущий» сего мероприятия объявляет: — Этот заезд выигрывает Призрак. Больше шума! Толпа сильнее загудела, а остальные гонщики, чувствующие вкус проигрыша, подъезжают к финишу. И все бы ничего, я собираюсь уже слезть, только громкая сирена, немного заглушающая гул людей, заставляет как по рефлексу, дать водителю газа. Сзади слышно как все зашумели, моторы завелись, люди кипишуют и орущий голос «ведущего»: — Все накрылось! Легавые! Валим, блять, валим! Я уже привычно обхватываю парня руками, а тот в свою очередь говорит: — Покатаемся еще чуток. Скажи, где твой дом. Кое-как я сказала дорогу, видимо, алкоголь все же подействовал хорошо. Доехав и остановившись у моего дома, он помог мне слезть с железного коня и поставил на ноги, которые еле держали. — Я думал, что ты пай-девочка, приходишь домой с заходом солнца и всегда слушаешься родителей, а тут ты передо мной пьяная стоишь, — усмехается Хёнджин. — Сегодня как раз перестала такой быть, пока, — я развернулась и, на дрожащих ногах, пошла к дверям. — Не хочешь еще как-нибудь со мной покататься? — ухмылочка-то с лица не сходит. Дохожу до забора и опираюсь, не разворачиваясь, говорю: — Может быть, если родители меня сейчас не пристрелят прямо на пороге, то очень может быть. А теперь я пойду. Я почти ползу до крыльца, позже по нему взбираюсь и смотрю в окна, свет везде выключен, значит успокоились, подумали, что я у Мирю ночую. Какая же у них будет реакция, когда утром, зайдя ко мне в комнату, они увидят, что я сплю? Ладно, не буду об этом сейчас думать. Потихоньку открыла входную дверь и зашла не включая свет, сняла обувь, держась при этом за стенку. Как бы не снести что-то по дороге на второй этаж. Только выпрямляюсь, настраивая ночное зрение, как свет предательски включается. Точнее не сам, а его кто-то включил. — Джиу?! Ты где была? Почему в таком виде! — неожиданно раздается злой голос мамы. — Ты время видела вообще? А несёт то от тебя как! — Не хочу с тобой сейчас разговаривать, — я прохожу мимо, после чего мама ужасается с моей пьяной походки. Шаги по лестнице были такими тяжёлыми, что я думала умру, пока поднималась. Зайдя в комнату, я прямо в той же одежде, что и была, заваливаюсь на кровать и отключаюсь. Утро. Боль в голове. Хочется пить. Походу от меня несёт перегаром, ладно. С трудом встаю с кровати и, держась за голову, наблюдаю в зеркале свой помятый вид. Вспомнив, что я сказала вечером маме, понимаю, что она в шоке. Я же никогда ей не дерзила. Переодеваюсь в первые попавшиеся вещи и спускаюсь на кухню за таблеткой и водой. Как же хорошо, что сегодня суббота и в школу не надо. Зайдя на кухню, вижу родителей, готовых разорвать меня на мелкие кусочки, еще такими их я не видела. Папа с суровым видом произносит: — Садись, поговорим чуток. На столе меня уже ждёт и таблетка, и вода, мило. Присаживаюсь на стул напротив родителей и всем своим видом показываю, что готова их слушать. — Ты где вчера была? Где? — Гуляла, — беру таблетку в рот и запиваю, — на улице. — С кем? — С людьми. — Что с тобой за один вечер приключилось, что ты в это превратилась?! Сидишь и дерзишь нам здесь, совести никакой! — Вы задаете вопросы, я отвечаю. Чего непонятного? — Ладно, хорошо, всё хорошо, — отец закипал, а мама сидела сжав в руке кухонное полотенце. — Почему ты вернулась в алкогольном опьянении? — Ну, наверное, потому что я пила, — и засмеялась, — глупый вопрос, не правда ли? — Раз ты не понимаешь по-хорошему, будем по-плохому. Мы ни разу тебя не наказывали и ты была хорошей и послушной дочерью. Но теперь ты под домашним арестом. В школу и обратно, никуда ни с кем, на выходных дома. посмотрим на твое поведение. И ты должна подумать о том, как ты с нами разговариваешь. Кого мы только воспитали! — Почему я так разговариваю? Потому что не хочу быть паинькой, меня это достало, мне надоело танцевать под вашу дудку и весь свой переходный возраст держала в себе, вы даже представить не можете, как мне было плохо и как плакала в подушку ночами от безысходности. Да, и такое было, — голос дрожит, слёзы рвутся наружу. — Я всегда хотела, чтобы вы мной гордились, но вы продолжаете давить и требовать того, чего сами когда-то хотели или хотите. Ты требуешь пойти учиться на хирурга и податься в твою сферу, мама же отговаривает тебя, и просит меня пойти учиться на психолога. А я не хочу ни того, ни другого. И это лишь один пример, — первая слеза покатилась по щеке, вторая, третья, — просто последнюю каплю добавили другие люди и мой сосуд с терпением лопнул