Счастливый брак

27.8 Откровение

— Застрели, тогда замру.

— А толку в тебя стрелять, — рука мягко надавила кисточкой на холст. — Похоже, тебя и пулями не возьмешь.

Плотные шторы с темно-синей каймой были раздвинуты по бокам панорамного окна спальни. Пасмурный дневной свет неброско освещал помятую постель, на которой сидел юноша, держа в руке кисть, а на коленях располагался почти заполненный масляными красками холст. Его шелковый халат тоже был помят и слегка оголял белоснежную кожу, где красовались свежие следы чужих поцелуев. Тонкие ключицы едва соприкасались с тканью, а когда он немного наклонялся к своей картине, ворот халата открывал чудесный для глаз вид на юношескую грудь. Перед кроватью, напротив солнечного света как раз располагался обладатель тех самых глаз. Тай-Лунг с каждой минутой порывался встать с кожаного кресла, в которое его усадил Изуми, дабы не упустить внезапно пришедшее вдохновение.

— Осталось немного, — улыбнулся парень, выдавив немного бежевой краски из тюбика на льняную ткань. — У меня все тело из-за тебя болит, поэтому твоя очередь отдуваться, — он тихо засмеялся увидев, как после сказанного мужчина в миг насупился словно ребенок. — Красивая пытка ха-ха-ха.

— Да уж, — медленно повернувшись к юнцу, он осторожно отпрянул от спинки кресла, чтобы через секунду броситься с места и подмять под себя не ожидавшего нападения Изуми на кровать.

— Тай-Лунг! — завизжав не своим голосом, он выронил в объятиях Тай-Лунга кисть, а картина съехала рядом с ней, вызвав немое возмущение создателя кропотливой работы.

Мужчина, не глядя, сдвинул картину ногой на край кровати так, чтобы не повредить едва подсохшую краску. Изуми лишь для видимости закатил глаза, выказав милейший протест, выворачиваясь червем из чужой хватки. Тогда Тай-Лунг насмешливо повторил за ним. Стрельнув хитрым взглядом в ответ, мужчина резко перевернулся на спину в обнимку с юнцом. Ледники в голубых глазах будто растаяли. И тогда Изуми показалось, что перед ним человек, которого он наконец-то может понять. Их первый секс стал для него особым ритуалом, если можно так сказать посвящением во взрослую жизнь. Сердцу, что не переставало томиться в новых ощущениях, хотел доверять и разум. Но Изуми чувствовал за всем умиротворением и тревогу. К удивлению, не свою.

Глубокой ночью он проснулся от чужого голоса. Во сне Тай-Лунг прижимался к его спине настолько сильно, что сдавливал руками ребра. Изуми затылком ощущал его прерывистое, неспокойное дыхание. И за ухом слышалось только одно слово: «Папа». Звучало крайне нежно и трепетно, но в то же время до невозможности болезненно. Изуми хотел бы видеть лицо Тай-Лунга в этот момент, однако выбраться из железной хватки не получилось. И все же он был уверен, что мужчина тогда выглядел как брошенный заплаканный ребенок. Юношу охватила растерянность, и на ум пришла мысль о том, что ему безумно жаль Тай- Лунга, а это чувство вряд ли понравится кому-то вроде Сато. Пришлось забросить нелепые раздумья, дабы заснуть. На утро муж выглядел немного потерянным, но несмотря на спокойствие, так и не сознался в своих тревожных снах.