Первый месяц восстановления оказался едва ли переносимым для Изуми, потому что врач не стал соглашаться на какие-либо уговоры Тай-Лунга, выведя суть плохого самочувствия на чистую воду уже через неделю пребывания в больнице. Мощнейший стресс, накапливавшийся в мучительных событиях, дал себе волю. Осознание какой-то незакреплённой потери в раздробленном разуме, словно являющейся частью тебя даже на совсем раннем сроке, перешло в апогей отторжения и восприятия. Вспышки истерик подавляли успокоительными, но даже это слабо помогало почувствовать себя лучше в сокрушительном эмоциональный взрыве. Ему было "никак", не было ни оттенков, ни вкусов в мире, огражденном иллюзорным спокойствием психотропных веществ. Тай-Лунг добивался самого качественного лечения, но видя как Изуми теряет силы, отказываясь от пищи, общения и хотя бы малой физической активности, переставал доверять всему персоналу, норовя перевести юношу в другое место, быть может и вовсе за границу, останавливал лишь ожидаемый стресс от смены привычного места. Дошло до того, что Изуми перестал реагировать на присутствие мужчины, постоянно находясь в постели, он потухшим взглядом смотрел в окно. Тай-Лунг очень хотел забрать его домой, однако Шен... Обещал ведь, что и речи о нём не будет. Мужчина стал практически жить в палате, уделяя сыну время только до работы, на которой-то и был донельзя мало. И, конечно, малец чувствовал, как отдалился отец, стараясь хныкать и мотать ему нервы, дабы получить внимание. Тай-Лунг хватался за голову, разрываясь между ними двумя. Это происходило вследствие того, что рамки, сковывающие его самого на отрезанном когда-то давно тернистом пути к очищению души, треснули, их остатки унёс ветер первостепенной ответственности перед мужем. Первые попытки разговора не увенчались успехом, Изуми злился, нервничал и долго не мог восстановить дыхание. В дальнейшем ходе лечения с более сильными препаратами ответные реакции на беседы были заброшены. Тай-Лунг, сам того не замечая, мог часами сидеть возле него совсем неподвижно, наблюдая за мерно приподнимающимися веками. Держать за руку, гладя пальцами мягкую ладонь, прижимать её к щеке и невесомо к губам, грея дыханием. Изуми не дёргался, не менялся в лице, ему будто действительно было всё равно на его присутствие. Мужчина сам старался его кормить, аккуратно проталкивая ложку через плотно сжатые губы, получалось не всегда, однако лучше, чем ничего. За месяц питания супами и кашами юноша сбросил пять килограмм. Потеря веса отразилась на нём тревожно заметной картиной, сочетающей в себе впалые щёки, выпирающие куда больше ключицы, тонкие, как подростковые руки с острыми плечами. Тай-Лунг был уверен, что смог бы обхватить его бедро одной рукой. Впрочем, делать этого, как и того, что могло напугать Изуми, он бы не стал, пускай безумно хотелось развернуть его взгляд на себя.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Счастливый брак
RomanceНельзя сломать человека, прожженного пугающим прошлым, что до сих пор даёт о себе знать, и настоящим, где опорой является его же израненная душа. Он защищается невидимой броней, однако, вступив в брачные узы без надежд и иллюзий, щит покрылся трещин...
