Полное угнетение, самобичевание, затем раздумья и никакого умиротворения. Это чувство неполноценности занимает целые сутки, создавая ощущение какого-то вакуума, пропитанного всепоглощающим одиночеством. От волнения Изуми не находил себе места, грыз ногти до крови и постоянно названивал мужу. До вылета Тай-Лунг ответил ему, но даже голос казался непривычным. К вечеру разболелась голова. Юноше вдруг перестала нравиться вся одежда в своём гардеробе, он вывалил всё из шкафа, пересмотрел каждую тряпку и раздраженно затолкнул всё обратно. Комнату, совсем недавно пустующую, обустроили под детскую, иногда он заглядывал туда, смотря на всё как-то разочарованно, если не говорить о том, что она находилась ближе к спальне мужчины, перед его кабинетом, и соответственно была дальше всего от спальни Изуми. Будь его воля, он бы перенёс детскую на первый этаж, однако Тай-Лунг не собирался с ним это согласовывать. Конечно, только у родного отца есть право на сына, а Изуми лишь «злобная мачеха», пускай он множество раз говорил, что совсем не готов к ребёнку. Не встретившись с мальчиком, Изуми уже представлял глобальные контры, а вместе с тем и проблемы с мужчиной. Внимания и так мало, на двоих его точно не хватит. Не выразить словами, насколько юноша не хотел делить Тай-Лунга с этим мальчишкой, он уже понимал, что с таким настроем не получится стать для него любящим опекуном.
Прохладный ветер родной земли, как и то немногое, что нравилось Шен в стенах дома, осталось позади. Например, соевый соус. Естественно, мальчик знал, что он есть и в Японии, но там, по рассказам родственников, соус очень жидкий и сладковатый, в отличие от того, что обычно добавляют к пище в Китае, (老抽), густой и красноватый, подходит для добавления в горячие блюда. Резкий отъезд делает всё, что происходит вокруг, таким быстрым, резким и несвоевременным. Шен редко бывал вне дома, шум от большого количества людей и машин обрушивается на него с боязнью смотреть куда-либо кроме своих и чужих ног. Железная птица, а тем более тихое помещение её кабины пришлось по душе. Людей было совсем мало. Он скованно сел на указанное место, боязливо посмотрев на отца. Мужчина тепло улыбнулся в ответ. Сердце мальчика понемногу успокаивалось. Никто не повышал голос, не указывал как себя вести, не ругал. Мужчина постарше разрешил даже немного побаловаться! Да, он так и сказал: «Шен, с дедушкой тебе можно всё, даже баловаться. Я не буду ругать...». Мальчик удивлялся, забывая про страх, когда Тай-Лунг спрашивал в аэропорту, чего он хотел, и после смиренного молчания всё равно покупал какие-то необычные сладости, которых мальчик вообще никогда ранее не видел, ведь Шэнли часто говорил о вреде нынешней еды. Шен долго смотрел на красивую упаковку, вертел в руках, желая запихнуть всё тайком а рот, но что, если об этом узнаёт Шэнли?! Тогда мужчина с голубыми глазами накажет его? Мальчик отложил упаковку на столик, не зная как быть, и, вжавшись в спинку сидения, ненароком скатился немного вниз. Тай-Лунг увидел это, решил, что Шен стало плохо. Он судорожно прихватил его за подмышки, вынудив посмотреть на себя. Даянэ, посмеиваясь, что-то ляпнул, однако эти двое его не слушали. Мальчик смотрел на встревоженное лицо мужчины с широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, зачем его трогают. На миг внутри всё потемнело от страха, когда к нему наклонились ближе, начав говорить, большие ладони казались очень тёплыми, почему-то от них не было ожидаемой боли.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Счастливый брак
RomansaНельзя сломать человека, прожженного пугающим прошлым, что до сих пор даёт о себе знать, и настоящим, где опорой является его же израненная душа. Он защищается невидимой броней, однако, вступив в брачные узы без надежд и иллюзий, щит покрылся трещин...
