Утро началось не очень плачевно, но и не очень радостно. Хёнджина разбудили подзатыльником, от которого минут пятнадцать трещала голова. Какой-то парень лет на шесть старше него что-то ему говорил, но голова слишком сонного Хёнджина отказывалась воспринимать какую-либо информацию, за что засыпающего парня облили холодной водой. Но, скажем честно, ничерта не помогло.
— Ты должен позвонить своему отцу и сказать ему, что ты у нас! — Бан Чан орал так, что стоящий сзади Феликс закрывал уши руками, а Джисон вообще сматался в самый дальний угол комнаты.
— Я не буду ему звонить, — в какой раз Хван повторяет эти слова? Третий? Четвёртый? А, может, вообще десятый?
— Ты сдохнуть хочешь что ли?! — Чан достаёт из-за пояса пистолет, направляя его на Хёнджина. А Хван безучастным взглядом смотрит на Чана и демонстративно зевает. Он намерен оставить этот вопрос риторическим.
Уж если так смотреть, то смерть гораздо лучше, чем жизнь с таким отцом. Поэтому Хёнджин как-то не слишком переживает из-за наставленного на него дула пистолета. Ну, пустят ему пулю в лоб, и чего теперь? Подумаешь, на одного скандального человека в мире будет меньше. Хотя, Хёнджин ещё хочет разобраться со своим отцом. Ну, не желает брюнет так просто оставлять своего отца в покое. Желание отомстить ему за всё движет парнем уже на протяжении двух лет. А кто Хёнджин такой, чтобы отказываться от своих желаний? Он с детства привык, что получает всё, что только захочет. Вот, только, полную свободу он пока что не получил. Но не страшно, это всего лишь дело времени.
— Ты так и будешь молчать?! — Бан Чан смотрит в глаза Хёнджина, которые не выражают ничего, кроме безразличия. Нервы Чана скоро сдадут. Хотя, поправочка, нервы Чана сдали тогда, когда Хёнджин растянул губы в презрительной ухмылке.
Послышался выстрел. Джисон тут же поднялся с пола, подлетая к Феликсу, который ошарашенно смотрел на Бан Чана. А Чан невозмутимо стоит перед Хёнджином, который скривился от боли. Источником боли была новая рана от пули на хвановом плече. Чан устало вздохнул, развернулся и направился к выходу. Джисон и Феликс поспешили за ним, но коло самой двери Бан обернулся и сказал:
— Феликс, разберись с его плечом.
Ликс застыл на месте, ошарашенно смотря на Чана и стараясь не покрыть его трёхэтажным отборным матом.
— У тебя для этих целей Чонин есть! Я не врач, между прочим!
— Ты можешь всё, не выделывайся. Ты же сам учил Чонина первой помощи при ранении, так что вперёд, работай. — Чан ушёл, а Джисон с сожалением взглянул на друга, вставая в дверях. — Хан Джисон, для тебя есть работа! — послышался голос Чана уже откуда-то издалека.
— Удачи, Ликси. — Хан улыбнулся и выскочил из помещения, бегом побежав догонять Бан Чана.
Феликс повернулся и оглядел Хёнджина, оценивая его состояние. Брюнет безучастно сидел, хлопая непроизвольно закрывающимися глазами. Ликс тяжело вздохнул, взял со стола аптечку и подошёл к Хёнджину.
— Не смей закрывать глаза. Сконцентрируй своё внимание на мне, — Феликс принялся расстёгивать чужую рубашку, параллельно разглядывая содержимое аптечки. С рубашкой Ли справился быстро, умело и ловко обработал чужое плечо и наложил повязку.
Подняв взгляд, Ли наткнулся карие глаза, полные боли, которые брюнет с трудом держал открытыми, смотря на него.
— Потерпи немного, скоро всё пройдёт, — врёт. Нагло врёт, ведь прекрасно понимает, что раны от выстрелов заживают долго. Но почему-то сейчас хочется подбодрить Хёнджина, попробовать успокоить. Блондин не знал, с чем это связано. Да и думать об этом не слишком-то хотелось. Феликс лишь успокаивающе погладил никак не реагирующего Хёнджина по щеке, ласково улыбнулся, замечая, что Хван всё же потерял сознание, и встал. Вернул аптечку на место, разобрал хлам на столе, а после подошёл к Хёнджину, поднял его на руки и куда-то ушёл вместе с ним.
Очнулся Хёнджин уже не в том подвале, отдалённо напоминавшем комнату, а в большой светлой комнате. С трудом разлепив веки, Хван тут же зажмурился, когда яркий солнечный свет ударил в глаза. Постепенно привыкнув к яркому свету, брюнету всё же удалось понять, что он в какой-то спальне, где бледно-жёлтые стены, на которых висят самые разные картины. Но, ни одна картина, что весьма странно, не портила вид комнаты. Как будто их специально рисовали, зная, что картина впишется в интерьер, словно родная.
Повернув голову, Хёнджин увидел большое окно, в которое заглядывали солнечные лучи, напольное зеркало и журнальный столик, на котором лежали какие-то книги из жанра фантастики. Хван, разглядывая названия на корешках книг, был приятно удивлён, когда увидел знакомые ему произведения. Видимо, хозяин этого дома (либо квартиры) имеет схожий с Хёнджином вкус в литературе.
Хёнджин попробовал встать с кровати, но рухнул назад, болезненно зашипев. Он и забыл, что его плечо было прострелено каким-то парнем, которого, вроде бы, зовут Чаном.
Следующая попытка встать увенчалась успехом. Хван поднялся с кровати и подошёл к зеркалу. Осмотрев себя, он обнаружил, что сейчас без рубашки. Оглядевшись и не найдя по праву принадлежащей ему вещи, Хёнджин отправился на поиски хозяина этой солнечной квартиры.
Бесшумно покинув комнату, Хёнджин вышел в небольшой коридор, в который выходило три двери. Коридор был такой же светлый, как и спальня, из которой вышел парень. На стенах так же висели картины, которые прекрасно сочетались с интерьером.
Хван принялся рассматривать картины, совсем забыв о своей первоначальной цели. Брюнет сам увлекался написанием картин, поэтому созерцание самых разных искусно написанных полотен на стенах было для него весьма занимательно. Так он шёл, перемещаясь от стены к стене, переходя от картины к картине, пока не достиг просторного и такого же светлого помещения. Осмотрев помещение, Хван понял, что это кухня.
Парень медленно прошёл вперёд, подошёл к окну, пострел вниз и понял, что он находится не так уж и высоко над землёй, всего десятый этаж. Когда парень повернулся, то его взгляд упал на кухонный стол. Губы изогнулись в противной ухмылке, когда он взял со стола один из пистолетов. Покрутив его в руках, Хван прицелился в одну из картин, но как только хотел нажать на курок, чтобы опробовать пистолет, почувствовал чужие руки на своих плечах и горячее дыхание у своей шеи.
— Это не игрушки. Будь лапочкой, положи пистолет. — низкий тихий голос заставил тело покрыться волной мурашек. Хван застыл на месте, держа пистолет направленным на картину. Он услышал тихую усмешку, которая прозвучала у него над ухом. Руки дрогнули от ощущения обжигающего дыхания на своей шеи. Никогда Хёнджин не реагировал так на низкий голос, звучавший над ухом.
А в это время из его рук забрали пистолет, и Хван почувствовал, что тепло рук на плечах исчезло. Но парень даже не смог повернуться. Его простреленное плечо пронзила острая боль, а здоровая рука тут же оказалась заломлена за спину. Опомнился брюнет, когда его уже приложили головой об стол, и теперь он лежит, прижавшись щекой к холодной столешнице.
— Что же тебя на проблемы-то тянет, а? Чёртов Хван Хёнджин, ну и наделаешь ты мне хлопот, — грубо сказал парень, прижимающий скривившегося от боли Хёнджина к столу.
—Сука, да отпусти ты меня уже! Больно, блять, придурок! — Хван дёрнулся, но простреленное плечо снова отдало настолько острой болью, что Хван оставил всякие попытки выбраться из захвата Феликса, стоявшего сзади.
— Не рыпайся, а то я пущу тебе пулю в затылок! — Феликс приставил дуло пистолета к затылку Хёнджина, а Хвану хоть бы что. Не дорожит он свой жизнью. Ой, не дорожит. А, может, понимает, что Феликс не выстрелит, ведь за такие выходки феликсов начальник открутит ему голову. Между прочим, заживо. А это ощущение отнюдь неприятное.
Хван холодно ухмыльнулся, но попытки вырваться оставил. И дело не в пистолете, приставленном к затылку, дело в раненом плече, которое при каждом старании освободиться изнывает от сильной боли.
— Может, отпустишь уже?! Ты мне руку так вывихнешь! — Хёнджин, конечно, возмущён таким обращением с ним, но глубоко в душе надеется, что вся эта чепуха с похищением будет длиться как можно дольше, ведь домой ему не хочется от слова «совсем».
Феликс гадко усмехнулся, но руки отпустил. Хван выпрямился, глядя на Феликса, который убирает всё оружие со стола, параллельно ворча о том, что Джисон испортил ему всё настроение на весь день, и он обязательно возьмёт и отчитает этого чёртового Хана за то, что тот с утра пораньше притащил ему целую сумку оружия для того, чтобы Ли его почистил перед тем, как они пойдут на дело.
— Вот Джисон, блядина, сука, падла, тварь, уёбок! Вот куда я это блять дену?! — Феликс нервно швырнул на пол пистолет, принесённый Джисоном.
Феликс, с горем пополам разложил оружие по ящикам и полкам шкафа. Повернувшись к ошарашенному Хёнджину, Ликс окинул его недовольным взглядом.
— И чего ты стоишь?! Пиздуй в комнату! — Феликс нервно указал рукой в сторону комнаты, в которой Хёнджин лежал, когда был без сознания.
— Не смей со мной так разговаривать! Я тебе не животное! И вообще, я хочу есть! — Хёнджин презрительно смотрит на Феликса, будто разговаривает с прислугой.
— И чего теперь?! Прикажешь приготовить?! — Феликс зол, а Хёнджин даже не понимает почему. И оправданно, ведь Феликс стал злиться ни с того, ни с сего. Поначалу Хван думал, что он сделал что-то не так. А потом эти мысли из головы как ветром сдуло. Хван не из тех, кто будет долго думать о проблемах. Он либо быстро её решит, либо пустит всё на самотёк. Чем, в общем-то, он сейчас и занялся.
— Приготовь! Ты меня похитил, твой ебанутый хозяин прострелил мне плечо, а ещё ты чуть не вывихнул мне руки! Покалечил, будь добр, теперь обеспечивай! — уж если Хёнджин начинает злиться, то выскажет всё и сразу. Никогда он не думает о последствиях. То, что будет потом, будет потом, на это глубоко плевать. Сейчас есть только он и его психи. А всё остальное его не волнует совсем.
— Сам готовь! Не маленький! — Ли фыркнул и куда-то ушёл, хлопнув дверью.
Хван закатил глаза и показал ему вслед язык. Осмотревшись, парень подошёл к холодильнику. Ничего такого, что Хвану могло бы понравиться там не оказалось. Ладно, чего уж врать, там кроме бутылок воды и нескольких персиков вообще ничего не оказалось. Такое чувство, что Феликс вообще не ест. А если и ест, то совсем не возится с едой. Заказывает, наверное.
Кстати, неплохая идея. Можно же заказать пиццу, либо роллы, либо ещё что-то. Но, проблемка в том, что у Хвана нет ни денег, ни телефона. Даже если с телефоном вопрос решаем, то деньги Хёнджин нигде не возьмёт. А Феликс вряд ли даст ему денег.
Хёнджин тяжело вздохнул и пошёл в комнату, куда ушёл Феликс. По-собственнически зайдя в чужую комнату, Хёнджин опёрся спиной о косяк двери. Он смотрел на Феликса, который прямо в одежде лежал на кровати, закрыв глаза. Его ресницы подрагивали, а на веснушчатые щёчки падали солнечные лучи. Красивый. Очень красивый парень, который опять выглядит как ангел.
Но Хёнджин уже знает, что скрывается в нём за его солнечной внешностью. Парень сам слышал, как этот блондин материл какого-то там Джисона десять минут назад. Ладно, там Джисона, Феликс обматерил его. Самого Хван Хёнджина, которому лишнее слово сказать боятся. Высшая наглость со стороны Ли. Но, скажем честно, Хёнджину отчасти нравится такое обращение с ним. Как-то даже приятно ощущать, что не перевелись такие люди в огромном Сеуле, которые будут обращаться к Хёнджину, как к обычному человеку, не обращая внимания на его влиятельно отца. Но, всё равно, немного даже обидно от феликсовой манеры общения.
Хёнджин медленно подошёл к кровати, нагнувшись над спящим Феликсом. Только парень коснулся рукой плеча Феликса, как его схватили за плечи и швырнули на кровать. Хван болезненно поморщился, когда рухнул на кровать, а когда поднял взгляд, увидел нависающего над ним Феликса.
— Чего тебе надо? — прорычал Феликс, глядя в карие глаза Хёнджина, которые от неожиданности расширились.
— Я всё ещё хочу есть, — Хван отвёл взгляд, но Феликс взял его за подбородок, повернув его голову так, чтобы тот смотрел ему прямо в глаза.
Проведя большим пальцем по губам Хёнджина, Ликс выпрямился.
— Хочешь есть, приготовь что-нибудь.
— У тебя в холодильнике пусто, — Хван постарался отвернуться, но Феликс сжал его подбородок, не давая повернуть голову.
— Закажи что-то. В чём проблема? — Феликс ухмыльнулся.
— Проблема в том, что у меня нет ни денег, ни телефона. Мне нечем платить за заказ, а так же нет возможности даже заказать что-то.
Ликс встал с кровати, взял телефон и деньги со стола, швырнул их Хвану на живот и ушёл. Хёнджин долго глядел Феликсу в след, затем взял телефон и заказал две пиццы.
Хван договорился о доставке, отложил телефон и закрыл глаза. Он почти сразу же заснул, даже не дождавшись своего заказа. А когда Феликс, забравший у курьера пиццу, зашёл в комнату, увидел, что Хёнджин спокойно спит. Ликс улыбнулся, глядя на спящего брюнета, который спокойно посапывал у него на кровати. Тёмные волосы рассыпались по подушке, а сам парень свернулся комочком.
Накрыв Хёнджина одеялом, Ликс сел на край кровати, глядя на спящего парня. Взгляд скользил по тёмным волосам, закрытым глазам, подрагивающим ресницам, по слегка приоткрытым бледно-розовым губам. Хёнджин красив. Очень красив. Вот втянуло его в неприятности. Несправедлива жизнь. Очень несправедлива. Вроде бы, казалось, у Хёнджина есть всё, он ни в чём себе не отказывает, может делать всё, что хочет, но ему всё неймётся. Ему надо вляпаться в какие-то неприятности, найти себе проблемы. Кажется, вокруг Хёнджина много людей, таких же, как он. У него своя компания друзей, богатый отец. Он ходит по лучшим клубам Сеула, выбирает с кем провести ночь. Не жизнь, а сказка. Но нет, ему не сидится на месте. Тянет его куда-то. Хочется полной личной свободы, а всего-то можно было не перечить отцу и жить в шоколаде. Но нет, Хван не терпит контроль над собой. Хван Хёнджин не из тех, кто будет подчиняться кому-то. Он не такой. Для того, чтобы достичь свое цели, он пойдёт по головам. Будет делать всё, на что способен. Он просто добьётся своего любыми путями, получит своё, чего бы ему это не стоило.
От этих мыслей Феликс улыбается. Хван напоминает ему его прошлую любовь. Феликс погружается в воспоминания. Его первая любовь была трагичной, но, если честно, Феликс сомневается, что он был тогда влюблён. Со временем блондин начал понимать, никогда не влюблялся по-настоящему. Да, он кому-то симпатизировал, но не более. Всего лишь симпатия. Настоящей любви Феликс не испытывал. Когда он говорил, что готов на всё ради человека, то врал. Только... Только понимать он стал это лишь сейчас.
Что случилось с первой «любовью» Феликса? Сонхун умер от рака ещё два года назад. Феликс просто ненавидит разговаривать на эту тему, поэтому об этом знают лишь немногие. Точнее, только Джисон. И то, Джисон узнал об этом совершенно случайно от пьяного Феликса. Ли, когда-то, сильно напился после одного дела. Тогда и выложил всё Джисону, как на духу. А Джисон выслушал и с тех пор перестал заикаться о каких-либо отношениях.
Из своих мыслей Феликса вытащил телефонный звонок. Блондин, вздохнув, взял телефон. Как только Ликс ответил на звонок, по ту сторону телефона раздался оглушающий вопль, который заставил парня подскочить на месте.
— Ли, сука ты ебучая, Феликс! Где, блять, тебя носит?! У нас задание через пятнадцать минут, а тебя ещё на месте нет! Пиздуй сюда, блять! — Джисон орал так, что даже спящий Хёнджин заворочался и недовольно открыл один глаз.
— Не ори, придурок, — почти шёпотом проговорил Ликс. А Джисон просто впал в ступор. Обычно, после таких воплей и наездов, Феликс разносил в пух и прах с двух слов, а тут почти шёпотом просит не орать.
— Ликси, с тобой всё в порядке? Может, я один пойду на те разборки, а ты отдохнёшь? Может, скорую вызвать? — Джисон взволнованно осыпал Феликса вопросами, пока второй его не оборвал.
— Со мной всё в порядке. У меня рядом Хван спит.
Долгая пауза, которая свидетельствовала о том, что Хан Джисон шокировано переваривает всё, сказанное Феликсом. Наконец, придя в себя, Хан возмутился:
— То есть, ты не только притащил Хвана в свою квартиру, но и следишь за его сном? Ты ёбнулся что ли? Это избалованный мажор вообще должен сидеть в чановом подвале. А ты, давай, пиздуй сюда! Я тебя жду!
— Бегу я уже, бегу! — Ликс быстро выскочил из квартиры, заперев дверь на ключ и оставив на столе короткую записку: “Еда в холодильнике. Если попытаешься сбежать, лишишься головы”.
На задании Феликс был до позднего вечера, а когда вернулся, был до безумия зол. В квартире было подозрительно тихо. Ни шороха, ни звука. Такое чувство, что Хван всё-таки сбежал, не дорожа своей жизнью. А напрасно, ведь Феликс всегда держит своё слово. Пообещал лишить головы за побег, значит лишит. Честность превыше всего для Феликса.
Войдя в свою комнату, Феликс опешил. Хёнджин по-хозяйски сидит на его кровати, вокруг него стоят краски, которые чёрт знает, где он взял, а на коленях, лежит холст. Хёнджин держит в руке кисточку, внимательно смотря на холст, а сам того не замечая, кусает губу. В комнате царит полумрак. Феликс смотрит на Хёнджина, а Хёнджин сосредоточенно смотрит на свой рисунок.
В полумраке комнаты Хёнджин выглядит по истине завораживающе. Тёмные волосы, освещаемые тусклым светом от небольшой свечки, переливаются. Губы поблёскивают, а опущенные вниз глаза не видно. Но, даже не смотря на это, Феликс уверен, что они темнее, чем обычно, что в них сейчас пляшут огни от свечи. Хёнджин глубоко вздыхает и откладывает кисточку.
— И долго ты ещё будешь на меня пялиться? — Хван поднимает на Ликса карие глаза, а у Феликса сердце удар пропускает. Боже, как же он сейчас похож на первую «любовь» Феликса. Вот, как сейчас, Феликс помнит, как Сонхун так же сидел у него на кровати в полумраке и рисовал. А рисовал он прекрасно. И краски у него были такие же… Стоп, краски Сонхуна. Неужели Хёнджин рылся в шкафу Феликса?!
— Где ты взял эти краски? — Феликс старается сдерживать агрессию, но выходит еле-еле.
— Я нашёл их. В твоём шкафу. — Хван пожимает плечами, будто ничего противозаконного не делал. Хотя, в его понятии он же действительно ничего противозаконного не сделал. Кроме того, что порылся в чужих вещах.
— Кто тебе разрешил брать эти краски? — Феликс закипает.
— А что мне надо было делать? Ты оставил меня одного в своей квартире! Чем прикажете мне заниматься? Скажи спасибо, что я тебе квартиру не спалил! — Хёнджин тоже медленно начинает злиться.
— Ты не имеешь права копаться в моих вещах, и тем более, брать их без спросу! — Феликс в два шага сокращает расстояние между ними, грубо хватает Хёнджина за подбородок, поднимая его голову так, чтобы можно было заглянуть в чужие глаза, и замахивается. Хван еле ощутимо вздрагивает и жмурится, когда получает пощёчину, звук от которой разлетается по всей комнате.
Хёнджин резко поднимается с кровати, отходит от Феликса назад. Он собирается просто уйти, но Феликс крепко хватает его за запястье и разворачивает к себе. Между их лицами остаётся буквально несколько сантиметров, когда Феликс подаётся вперёд и впивается в чужие поджатые губы. Хёнджин, широко раскрыв глаза, смотрит на Феликса, но даже не шевелится. Феликс проводит по нижней губе Хёнджина языком, а брюнет лишь покорно размыкает губы, даже не сопротивляясь. Феликс улыбается, изучает чужой рот, проводит языком по ровному ряду верхних зубов, переплетает язык с чужим.
Хёнджин ойкает он неожиданности, когда его подхватывают на руки. Феликс сажает Хёнджина на стол, так и не разорвав поцелуй. Хван кладёт руки на плечи Феликса, а Ликс забирается холодными руками под чёрную рубашку. Брюнет вздрагивает, когда ледяные руки соприкасаются с его горячим телом, поглаживая и чуть сдавливая бока.
Феликс разрывает поцелуй, а Хёнджин, даже не успевая нормально отдышаться, снова подаётся вперёд, впиваясь в феликсовы губы. Теперь Хван изучающее проникает языком в чужой рот, сжимает руками плечи Феликса и, не удержавшись, тихо хнычет, когда Феликс кусает его за язык. А Феликс улыбается, сжимает бока Хёнджина ещё сильнее, от чего Хван немного хмурится.
Брюнет убирает руки с плеч Ли и тянется к пуговицам на его рубашке, за что получает шлепок по рукам. Феликс тут же разрывает поцелуй, отходит на шаг назад, поднимает взгляд на Хвана, разворачивается и выходит из комнаты.
Так и продолжая сидеть на столе, Хёнджин обиженно складывает руки на груди, шипит от боли, которой отдаёт простреленное плечо и тяжело вздыхает. Он разочарован таким поворотом событий. Даже слишком. Хван спрыгивает со стола и бесцеремонно заваливается на кровать Феликса. Пусть этот придурок где-то шляется. А Хёнджину слишком лень идти в ту комнату, в которой он очнулся сегодня утром. В конце концов, Феликс может и там поспать. С подобными мыслями Хван засыпает на феликсовой кровати, укрывшись одеялом.
