remember it

Part 20

« Твой близкий человек, возможно, сейчас держит пистолет за твоей спиной, целясь тебе в голову. Но, только вот, он видимо не знает, что окружен со всех сторон..»

Проснуться сегодня удалось намного раньше будильника. Хван, можно сказать даже и не засыпал, получалось закрыть глаза и провалиться в царство Морфея минут на 40, а потом вновь наблюдать перед лицом светлую, взъерошенную макушку.
И так до 4 часов утра.
Сейчас, Хван уже поднялся с мягкой кровати, вылез из под объятий младшего и проделал путь сначала на кухню, за стаканом воды, а потом на лоджию, захватывая из кармана пальто пачку сигарет.
Приоткрыв окно, разглядывая уже осветленный утренними сумерками район, доктор погрузился в свои мысли. Высокие многоэтажки отражались в окнах соседних зданий, а вообще, они по большей части окружали дом Хёнджина, закрывая обзор на другие части города, но это не сильно обижало, ему нравилось это чувство скрытости от мира. Окруженности со всех сторон. Наверное поэтому он слепо верит Феликсу, который по своей натуре врать умеет хорошо, только вот, Хван не обычный человек, которого можно так легко надуть.
Он — психотерапевт, клинический-психолог и там еще много разных дополнений. Он читает его, как открытую книгу. Он видит его насквозь. Это его работа. Это его способность. Этим Хёнджин гордиться. Ему удалось добиться всего в этой жизни самостоятельно, даже отвергая помощь своего назойливого отца, имея 2 высших образования и еще дипломы по курсам, стаж работы. Его просили работать за границей, ведь он чертовски востребован. Ведь он чертовски не предсказуем. У него свои методы, свои махинации, доктор никогда не придерживался стандартам, таким как: бьётся в истерике — усыпляй, схватил паническую атаку — усыпляй, полностью не в себе — усыпляй.
Снотворное спасает на определеный промежуток времени, стоит иметь в рукаве джокер, чтобы покрыть последнюю карту, даже если она окажеться козырем. Когда Хван видел, как людей просто равнодушно обшкваркали хлорпромазином, он понял, что дела обстоят очень плохо, что нормальных врачей совсем не осталось. Действовать Хёнджин привык нерасторопно, правильно, четко. Сначала разговоры, слова, потом действия, потом, в крайнем случае, снотворное.
Никогда старший не начинал с последнего.
И не собирается.
По оголенной спине проходится холодок, от утреннего порыва ветра, ворвавшегося в открытое настиж окно, который быстро сменяется прижимающимся теплым тельцем, которое греет и греется, приобнимая сзади. Фильтр от уже скуренной сигареты летит вниз, сквозь этажи, от неожиданности Хван выронил его, но как только понял, что проснулся его белоснежный псих, выдохнул.