Сопротивляйся мне

14

Я пьяная. Стыдно признаться, но… в хлам!
   Как в кино показывают — картинка перед глазами плывет, а если зажмуриться, то карусель крутится. Мир вокруг меня или я вокруг мира.
   Связалась с Серым Волком! Он, кстати, рядом сидит. Чимин практически трезвый. С одной стороны, мне неловко, что я по сравнению с ним явно перебрала. С другой — напротив, спокойно. Ведь он полностью контролирует ситуацию и доставит меня домой. Он почти мой муж.
   Муж…
   В жизни так много не пила. Время близится к полуночи, час назад мы ворвались в ночной клуб. Здесь грохочет модная музыка, вокруг сто-олько людей! Я даже и не знала, что ночью город не спит. Я-то всегда спала. И, как выяснилось, зря.
   Чимин сидит совсем близко, наши бедра касаются. Иначе мы не расслышим друг друга. Он снял пиджак и остался в одной водолазке. Его рука покоится на спинке дивана, он будто обнимает меня. Чувствует себя вольготно. А я просто рядышком. Стараюсь особо не пялиться по сторонам.
   Мы провели вместе весь вечер. Ждали на смотровой, когда зажгутся огни. Потом я пила вино в машине. На гору потянулись другие машины, я наблюдала за влюбленными парочками.
   Когда его мерседес тронулся с места, мне стало тоскливо. Я не хотела домой. Но Чимин вновь меня удивил, и вот мы в самом модном ночном клубе смотрим развлекательную программу и говорим обо всем на свете.
   Вернее, он задает вопросы, я отвечаю. Иногда он наклоняется и ведет губами по моему виску. У меня тогда сердце замирает, но он обещал, что поцелует меня лишь единожды. И больше не пытается.
   Нам приносят текилу. Две стопки, лайм, соль. Он меня дурачит, конечно. Берет мою руку, насыпает соль между указательным и большим пальцами. Кивает на стопку.
   — Давай! — подбадривает.
   — Отец меня убьет! — говорю искренне. Стопку, впрочем, над столом поднимаю.
   — Пусть только пальцем тронет, — чеканит Чимин, и у меня холодок пробегает вдоль позвоночника. С мыслью, что больше пить не буду никогда в жизни, я слизываю соль и опрокидываю стопку. Быстро заедаю лаймом и неистово машу ладонями, показывая, как горько!
   Чимин смеется, наблюдая за мной. Мне кажется, почти искренне. Берет мою руку, вновь насыпает соль между пальцев.
   — Не-не, мне хватит! Чимин, мне правда хватит! — возмущаюсь я. — Пожалуйста, я уже на ногах не стою.
   — Это я себе, — он бросает на меня острый взгляд и, пока я замираю, наклоняется. Слизывает языком соль и, словно не замечая, как при этом действует на меня, опрокидывает свою стопку.
   Я наблюдаю с открытым ртом, как он жует лайм.
   О боже.
   Я вообще ни о чем думать не могу в его присутствии. Мне даже кажется, что это лучший день в моей жизни.
   После первого сентября в университете, разумеется.
   Еще я вижу, как на него смотрят другие женщины. Он одет просто, но дорого. Лаконичный черный цвет, часы известной марки. Он высок и отлично сложен, достаточно молод. Его волнистые волосы привлекают внимание. Он определенно выделяется в хорошем смысле.
   Всё это я начинаю замечать сейчас. И мне хочется, чтобы его внимание было приковано только ко мне. Он сказал, что я красивая. Он выбрал меня по фотографии.
   Чимин наклоняется и шепчет мне на ухо.
   — Как это случилось? Расскажешь мне?
   Я округляю глаза, прекрасно понимая, о чем он.
   Начинаю немного суетиться и ерзать на диванчике, будто устраиваясь поудобнее.
   На самом деле он отреагировал идеально. Даже подозрительно. Попросил, чтобы я перед свадьбой показала ему бумагу с последними анализами, где написано, что вирус в крови не определяется, дабы точно убедиться, что я не заразна.
   Это хорошо, это даже в плюс. Значит, он и с другими женщинами был осторожен.
   В действительности я, конечно, была готова ко всему — к страху, отвращению, неприятию. Окружающие зачастую мало что знают об этой болезни, поэтому боятся и брезгуют. Когда я училась классе в шестом, в нашем городишке нашли ВИЧ у одной женщины. Она сдавала кровь в обычной поликлинике, ей гарантировали анонимность. Но на следующий день об этом знал весь город! Ее вынудили уволиться, а потом наш мэр попросил ее переехать.
   Почему я так хорошо знаю эту историю? Она жила в том же подъезде, что и Ким Ина. Мы с бабушкой ходили мыть поручни после этой женщины. Она заболела, и ее за это возненавидели.
   Меня осеняет мысль. Может, мои родственники так сильно не хотели оставлять меня наедине с Чимином именно потому, что я могла проболтаться? Продали красивую куклу. Боялись, что он откажется? Что начнет сбивать цену?
   Становится так обидно! До глубины души!
   Чимин, заметив, что я смущаюсь, говорит совершенно серьезным тоном:
   — Не волнуйся. Я просто хочу знать. Это был какой-то наркоман-музыкант?
   Я прыскаю в ладонь, представляя, как встречаюсь с рок-звездой. А потом смеюсь, откинув голову. Звонко и искренне. Боже, мне точно надо меньше пить! Тайный роман с музыкантом. Ким Ина бы… как сказал Пак? Облезла!
   Пока я смеюсь, он смотрит на мою грудь, на мою шею. Я замечаю это.
   — Увы, но нет, — говорю ему на ухо. Потом отстраняюсь. — Авария. Мне тогда семнадцать было. Одиннадцатый класс, октябрь месяц. Мы с папой ехали домой по трассе. Везли какие-то железные палки. Арматура, или что это… я не разбираюсь. Папа тогда переделывал баню. Я плохо помню, что случилось, но машина вылетела в кювет и перевернулась. Я была пристегнута, сработала подушка, но эта железная арматура… — я быстро вытаскиваю заправленную в брюки блузку и задираю ее. Блин, всё равно не видно! Уже не отдавая себя отчета в том, что делаю, я расстегиваю ремень, молнию, чуть спускаю с талии черную ткань и показываю Паку свой пупок, тазовую косточку и белый тонкий шрам. — На спине такой же. Эта железная палка проткнула меня насквозь, — говорю ему с энтузиазмом. — Папа отключился, а когда пришел в себя, сразу вызвал скорую. Зажал рану. Но я потеряла много крови. Мне делали переливание. Я не знаю, как так получилось. Или проверенной крови не хватило, или… инструменты плохо продезинфицировали. Я не понимаю. Но уже в январе на медосмотре анализ показал вирус. И… ну и всё. В двадцать один год я девственница. Да еще и с сюрпризом, — пожимаю плечами. — Но я бы не хотела умереть девственницей, как Ким Ина. О боже, мне больше не наливать! — говорю я, закрывая салфеткой рот.
   — Не волнуйся, девственницей ты не умрешь точно, — задумчиво произносит Чимин, рассматривая мой шрам. Потом без спроса касается его большим пальцем, ведет по коже. Его ладонь оказывается на моем животе. Она теплая, большая. Я снова задерживаю дыхание. Мне приятно.