VANESSA MILLS
В такие моменты понимаешь: не существует ни ада, ни рая.
Всё дерьмо круговоротом отпускается на землю, овладевая разумом невиновных. Звонок в экстренную службу, её приезд, реанимация и сильное плечо брата блондинки — пролетели вихрем.
Единицы, десятки, сотни вопросов рассыпались в голове, навешивая самый бо́льший ярлык «за что ей это?». В отголосках памяти Ева была святым ребёнком, а в настоящем времени — прекрасной девушкой, без излишней черноты. Наоборот, была слишком добра к этому миру.
Всё самое страшное образуется здесь, на земле.
Молчаливые диалоги страшнее самых громких ругательств: они обрушают на тебя всю тяжесть существования. И мы молчали, слушая лишь биение собственных сердец. Без обезболивающего мне ломали рёбра, выдирая из плоти душу.
Беглым взглядом я расценивала пустоту в глазах любимого замечая личный страх. Я боялась за неё. Ева своими розовыми ноготками вытаскивала стёкла депрессий, что впивались прямо в мои лёгкие, запрещая дышать. Она была рядом, перенимала часть моей боли и никогда не требовала чего-то взамен. Всё было бескорыстно и взаимно.
В глазах застывала человеческая жизнь: каждый куда-то бежал, собирался, что-то делал и с кем-то контактировал. Люди ходили, врачи металимь по разным углам, пока мои зеницы каменели под тяжестью ожидания.
Мы беспросветно ждали любого исхода, жаждая прекрать муки времени. Часы напротив глумились, издавая громкий тик. Секунда за секундой. Минутой больше или меньше. Без лишних звуков мы погружались под воду, буровя льдом сожалений открытые раны в облати сердца.
Дверь реанимации распахнулась, гоняя воздух, Брайан спохватился моментально вскакивая, а я — не удостоила врача взаимной чести, из-за дрожащих конечностей. Сидела и с надеждой глядела на впадины его темных глаз.
— Кем вы ей приходитесь?
— Брат.
— У мисс Форд терминальная стадия сердечной недостаточности.
Святой мученик человеческих душ, обречённо вздохнул, а мы с парнем синхронно прищурили глаза от непонимания медицинских терминов.
— Она будет жить? — полуживой голос, раскатом грома вырвался из горла, буровя искусаные губы.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Грубая нежность | 18+
Подростковая литератураВ совокупности со сладостью твоих губ и горестью наших дней, я молил лишь об одном: забудь меня, Несса, забудь как чёртов сон. И в следующую нашу встречу, когда меня найдут радары твоих лестных глаз, я притворюсь, а ты поверишь. Стены впитывали в се...
