Учебный роман

Глава 4

За ужином я рассказала родителям о нашем брачном курсе.
- Просто смехотворно, - сказала мама, нарезая острого цыпленка по-тайски.
- Почему? - спросил папа.
- Чего они надеются добиться, сведя вместе подростков, которые едва друг друга знают? Выбора-то у них нет.
- И что?
Мама положила нож с вилкой на глиняную тарелку - год назад на выставке мастеров мы купили целый набор.
- Как это может пригодиться в жизни? Разве это научит их выбирать партнера? - возмутилась она.
Папа наклонился к ней поближе:
- А, по-твоему, каким этот курс должен быть?
Тут мне нужно кое-что рассказать о своем отце. Он преподает политологию в Университете Северного Иллинойса и особенно любит сократовский метод, который заключается в том, что он по большей части просто сам задает вопросы. И все. Что бы ни сказал ему студент, отец обращает это в вопрос, который и задает тому же самому бедолаге. Он целую лекцию может провести, пользуясь лишь словами «почему?», «как?», «итак?» и «а вы как думаете?». Иногда я вынуждена задаваться вопросом, а знает ли он хоть что-нибудь о политологии сам. Но на кампусе он один из самых любимых преподавателей. К сожалению, тем же сократовским методом он пользуется и дома, что мы с мамой любим не всегда.
- Не надо разговаривать со мной, как со студенткой, - ответила она. - У меня может быть собственное мнение, и я не обязана его защищать.
- Ладно, если ты хочешь, чтобы твое утверждение осталось голословным, то пожалуйста. - Он пронзил вилкой шпинат и отправил его в рот.
- Мое утверждение не голословно, но это не твое дело.
- Это мое дело, раз уж ты высказалась вслух, - буркнул он, пережевывая зелень.
- Ты прикалываешься, что ли? - спросила мама. - Меня это уже бесить начинает.
Папа проглотил шпинат, улыбнулся и схватил ее за руку:
- Конечно шучу. Не злись. - Папа наклонился к маме и поцеловал ее. - Я просто играю.
Вот что игрой называют мои родители. Игра эта странноватая, но им, похоже, нравится. Чем бы родитель ни тешился...
- Я с мамой согласна, - высказалась и я. - Это случайное спаривание - просто ужас.
- Почему? - снова спросил папа. - В чем дело? Тебе что, неудачник какой-то попался?
Я тихонько крутила нож на столе.
- Нет. Наоборот. Звезда. И полный урод. Мне в этом человеке вообще все кажется отвратительным.
- Эй, ладно тебе. Не будь такой злюкой. Звезда тоже может быть лапочкой, - поддразнил меня он.
- Не этот. Если только, как он лапает свою подружку перед всем классом, не считается.
- Ой, такое всегда считается, - ответил папа.
Мама шлепнула его салфеткой:
- Итан...
- Это правда. Я все разы сосчитал. - И богом клянусь, он прямо при мне протянул руку и схватил ее за сиську. - Шесть тысяч двести восьмой.
Я отстранилась от них как можно дальше.
- Итан! - воскликнула я. - Не за обеденным столом!
Он повернул голову ко мне:
- Прошу меня простить, ваше святейшество.
Мама постаралась собраться:
- Фиона, миссис Миллер действительно говорила, что без этого курса вы не получите аттестатов? И школьный совет это принял?
- Так она сказала.
- Мне кажется, вопрос очень спорный, - сказала мама.
- В кои-то веки я с тобой согласна. - Я собрала вилкой оставшиеся зерна тайского риса. Составила из них букву «Т», которая символизировала Тодда, и раздавила рисинки.
- Я с этим так не смирюсь, завтра позвоню вашей директрисе, - пообещала мама. - А потом поговорю со школьным советом. Может, даже в газету напишу. - Она допила вино. - Смехотворно.
- Ох-ох, - сказал папа, - прячьте дочерей своих. Вив встала на путь войны.
Мама снова дала ему салфеткой.
- Да, мам, все это прекрасно, но ничего не изменит. А мне тем временем придется как-то разбираться с этим придурком.
Мама встала и понесла тарелку к раковине:
- Фиона, я считаю, что этот курс просто абсурден. Но пока тебе придется играть по правилам. Попытайся найти в этом парне хоть что-нибудь симпатичное или достойное уважения. Ну, или хотя бы сносное. Всего одну какую-нибудь черту. Этого достаточно. Концентрируйся на этом единственном плюсе, и ты будешь удивлена, как долго ты сможешь его выносить.
- Благодаря этому фокусу вы с папой еще вместе?
- Ну что сказать? У него отлично шоколадный милкшейк получается.
- А она отменно поет, - добавил папа.
- Я ужасно пою, - сказала мама.
- Да? Ну, тогда, наверное, нашему браку конец. - Он пожал плечами. - Хм... Интересно, а с кем это я тебя спутал, когда говорил, что ты хорошо поешь?
- Твоя мама прекрасно поет. Может, тебе к ней переехать?
- Ее хотя бы лапать можно.
Я встала:
- Все, с меня хватит. Я даже разрешения выйти из-за стола просить не буду, потому что вы просто чокнутые развратники, вы для меня больше не авторитет. Пойду в свою комнату.
Я поставила тарелку в раковину и ушла, но слышала, как они хихикали у меня за спиной.
Поднявшись на второй этаж, я растянулась на кровати и достала папку с документами к брачному курсу. Схватила дневник и ручку - я решила, что этот ужасный день стоит описать.

Среда, 4 сентября

Я-то думала, что сегодня меня ждет волнующее начало последнего учебного года. А оно получилось отстойное. Я оказалась на весь год ЦЕПЯМИ ПРИКОВАНА к человеку (его зовут ТОДД ХАРДИНТ), которого презираю. Мне посоветовали отыскать в нем хоть какую-нибудь черту, компенсирующую его недостатки, и концентрироваться на ней. Пока самым достойным в этом человеке мне кажется то, что он дышит. Хотя и этот факт под вопросом, потому что он вполне может оказаться зомби или каким другим мертвяком. Я бы, конечно, предпочла на всю жизнь остаться девственницей, чем жить с Тоддом Хардингом. Меня вполне бы устроила судьба чокнутой кошатницы. Мой дядя (Томми) как раз чокнутый кошатник - и он весьма счастлив. Хотя если подумать, то, наверное, на самом деле несчастлив.
Например, однажды, года три назад, мы поехали к бабушке на день рождения, ей тогда семьдесят пять исполнилось. Мы пошли в ресторан, и меня посадили как раз рядом с дядей Томми. Я попыталась завести с ним вежливую беседу ни о чем, а он вцепился в меня и начал рассказывать, что одна из двух его кошек болеет. С почками что-то или типа того. Спросил, есть ли у меня животные. Я сказала, что нет, и он обрадовался: «Хорошо. Из-за них столько переживаний. Я себе в этом году на сорокалетие купил Сарсапарель и Ни Хай. Но они лишь напоминают мне о том, какой я старый. А теперь Ни Хай еще и заболела. Я не знаю, как Сарсапарель будет жить без сестры».
Я посочувствовала. А дядя добавил: «И так у меня во всем. Вся моя жизнь - сплошные разочарования».
О'кеееей.
Что я, блин, на такое могла ответить? Слава богу, в этот момент подали закуски, и у меня появилась возможность с головой уйти в изучение креветок в кляре.
И это было три года назад. Можно лишь представить, каким озлобленным дядя Томми стал теперь. Я, конечно, надеюсь, что его кошки не умерли. В общем, я понятия не имею, каким боком это относится к освоению семейной жизни, но хотя бы пару страниц я уже исписала.