Твоё дыхание под моей кожей

24. Как должно было быть

                                          *** 
Чиин тихо затворил за собой дверь в кабинет и выдохнул. Казалось, сердце сейчас просто вырвется из груди, хотя своё волнение он никак не мог оправдать. Конечно, он понимал, что Розэ ответ может как разрушить всё окончательно, так и восстановить, но такая реакция собственного организма поражала парня.  
Сухость в глотке, бешеный пульс, странный трепет в теле: с каждым разом Чимин всё больше убеждался в том, что не ошибся в собственных чувствах. Розэ была его страстью и любовью, и Чимин хотел кричать об этом, потому что знал – эта девушка достойна гораздо большего, чем сам Чимин, но в итоге всегда выбирала его.
  Все предыдущие пассии казались ему каким-то смазанным пятном на фоне и без того тёмного прошлого. И сейчас Розэ привносила в его жизнь тот свет, которого Чимину катастрофически не хватало. 
Если бы ему месяц назад сказали о том, что он будет сходить с ума... не по Розэ, а без неё – не поверил бы. Но сейчас ему совсем не стыдно было признать собственную слабость перед Розэ, потому что, как ни странно, эта слабость делала его сильнее. 
Он начал ценить какие-то мелочи, на которые раньше не обращал внимания.  
Чимин, например, никогда не принимал как что-то особенное, когда Розэ делала ему кофе. Она часто приходила к нему по вечерам, пока они ещё были вместе, и просто читала книжки или делала уроки, сидя на диване, пока Пак работал за компьютером. Розэ всегда варила им двоим кофе в турке, себе разбавляла сливками, а ему приносила обычный, даже не сладкий. Комната в такие минуты наполнялась терпким ароматом, и думалось гораздо легче. Когда глаза уставали, он закрывал ноутбук и садился к Розэ. Или ложился рядом, устраивая свою голову у неё на коленях: она даже не обращала внимания на то, что он на неё смотрел – внимательно скользила глазами по строчкам и привычно перебирала пальцами его волосы. 
И вот когда Чимин всё испортил, он впервые задумался, что его мама, хоть и вкусно готовит, варит просто отвратительный кофе. А когда гладит ему волосы, всё равно делает это слишком по-матерински, а Розэ...  А Розэ изучала пальчиками его лицо, обводила подушечками его губы, и ему нахуй не надо было прикосновений других рук. 
И сейчас, глядя на взволнованную Розэ, которая не отрывала от него глаз, он думал о том, что сделает всё возможное, чтобы её вернуть, даже если она сейчас скажет, что хочет всё закончить. Хотя бы ради этого чертового кофе, без которого он уже не мог. 
– Ты так изменился, Чимин, – совсем тихо сказала Розэ, усаживаясь на парту. Раньше Чимин бы не отказал себе в удовольствии приблизиться и устроиться между её ног. Поцеловал бы её. А сейчас стоял в паре метров и молчал. – Мне кажется, это все замечают. Это удивительно, знаешь, ты раскрылся для меня с новой стороны, но не потерял лица перед другими. Когда молодые люди влюбляются, мне казалось, они превращаются в сопливых романтиков, но ты держишь марку. Мне нравится это. То, что со мной ты другой, – Розэ чуть подняла подол своего платья и изогнула спину, потому что чувствовала дискомфорт из-за тесного корсета. – Ужасное платье, хочу скорее его снять. 
Чимин сдержал рвущуюся из него реплику.  Я хочу снять его с тебя ещё больше. 
– И что значат твои слова? – спокойно спросил парень. Несмотря на собственное состояние, сохранять самообладание ему всё же удавалось. Не хотелось сейчас терять голову и срываться на Розэ, хоть его уже и трясло от нетерпения.  
– Чимин, между нами столько всего происходило, что мне сложно однозначно ответить, что я чувствую. Ты принёс в мою жизнь столько боли, что и словами не передать, – именно в этот момент сердце Чимина, казалось, упало куда-то вниз. Он сжал челюсти, чтобы не выдать разочарованного стона. Разочаровывался, к слову, он в последнее время только в себе. – Сначала все эти насмешки, когда я тобой не могла надышаться. Смотрела на тебя в коридорах и думала – такой красивый, влекущий, но такой гадёныш. Быть девочкой для битья было неприятно, особенно, когда надо мной смеялись твои бывшие подружки. Потому что их ты бросил, хотя бы подарив им своё внимание, пусть и временное, а меня так позорно отшил при всех, не дав даже вкусить запретный плод. Мне тогда казалось, что хуже и быть не может, – Чимину было противно от самого себя: руки мелко задрожали, и он обессилено опустил их по швам. – А потом ты решил сделать меня своей девочкой для развлечения. Я пыталась не обманывать себя, даже осознавала, что ты совсем не серьёзен со мной. Но на первых порах мне было достаточно своей собственной любви, я была уверена, что рано или поздно, ты тоже почувствуешь это. И жаль, что ты почувствовал это поздно. 
Чимин опёрся пятой точкой об учительский стол, к которому подошёл во время монолога блондинки. Теперь их разделял метр, а сидели они друг против друга. Пак просто не чувствовал в себе силы, чтобы продолжать стоять. 
– Поздно? – как-то неверяще протянул он, сложив руки в замок.  
– Поздно, Чимин. Если бы ты осознал всё до того, как я узнала про твои измены, всё было бы по-другому. Мы бы не сидели сейчас в этом пустом кабинете, ты бы не был так ошарашен, я бы не была так выпотрошена в эмоциональном плане. Мы бы танцевали на балу вместе, ты бы целовал меня при всех, так, как этого хочешь ты. Потому что, знаешь, я получаю удовольствие от всего, что приносит удовольствие тебе, – только сейчас Чимин заметил блестящие дорожки на её щеках. – Ты ведь, правда, ничего мне не обещал, я всегда это знала. Но тот поцелуй, что я увидела, выбил меня из колеи настолько, что я просто не смогла восстановиться. Не смогла простить тебя, хотя сказала совсем другое. Мне просто хотелось побыть с тобой ещё немного перед тем, как порвать окончательно, и это временное «всё хорошо» немного меня подлечило, хоть я и продолжала по ночам плакать в подушку. И если бы ты не признался мне в своих чувствах неделю назад, всё бы закончилось уже давно. Но теперь я не могу игнорировать твои чувства. 
– Ты сказала, что уже поздно, – его слова звучали жестоко, но Чимин был слишком опустошён, чтобы контролировать себя. Его бесило то, что он даже не может членораздельно выразить всё, что в нём скопилось, лишь продолжал слушать малышку, желая заскулить от досады.  
– Говорят, лучше поздно, чем никогда, – хмыкнула Розэ, утирая слезу. – Ты ведь знаешь, что со мной происходит, когда ты рядом. И как мне плохо, когда тебя нет. Мне кажется, что ты так далеко забрался в меня, что я при всём желании не смогу это из себя вытащить. Мои слова, может, и звучат слишком возвышенно и наигранно, мне ведь всего семнадцать, я ничего не смыслю в этой жизни. Но ещё больше я не смыслю своей жизни без тебя, – Рощэ не выдержала и закрыла лицо ладошками, чувствуя, как её спину обхватывают крепкие руки. Чимин тяжело сглотнул, обнимая хрупкую малышку, и уложил свой подбородок ей на макушку. – Я так боюсь, Чимин. Боюсь того, что ничего не могу с собой поделать. Я хочу быть с тобой, хочу любить тебя, и мне, кажется, больше ничего не нужно. Мне страшно, что ты предашь меня, мне страшно, что мы не сможем доверять друг другу, – она чуть оттолкнула его, чтобы заглянуть в его глаза, и её сердце на миг сжалось. Потому что Чимин смотрел так, как... никогда на неё не смотрел. С обожанием, с мольбой, со страхом услышать отказ. – Столько всего произошло, что любая другая на моём месте просто ушла бы сейчас. Но я доверяю тебе, Чимин. Никогда не смей меня обманывать, слышишь? Я уже говорила, что ты причинил мне столько боли, но ты лучшее, что было в моей жизни. Самое яркое, самое чувственное, и я словами не могу передать, как сильно дорожу тобой. И я прошу тебя, сделай так, чтобы я больше не плакала из-за тебя. Мне нужно это, родной. Ты так мне нужен, ты даже не представляешь.
   Он не хотел больше смотреть в её глаза, потому что боялся собственных мыслей. Чимин чувствовал себя таким слабым сейчас, но знал, что должен быть сильным для неё – для Розэ. Должен был успокоить, утешить, привести её в чувства, потому что сам в этих чувствах просто захлёбывался. 
– Розэ, я представляю, слышишь, – шептал он ей на ухо. – Потому что ты нужна мне не меньше. Забудь всю эту херню, что была, ясно? Я всё сделаю, Рощэ, я не собираюсь терять тебя! Не теперь. Я был конченным мудаком, не ценил тебя нихера, и я так об этом жалею, ты даже не представляешь, – девчонка улыбалась сумасшедшей улыбкой, когда Чимин шептал эти слова и выцеловывал её щёки. – Я всё исправлю, малышка, ты будешь счастлива со мной, я обещаю. Потому что без меня тебе хуёво, так же как и мне без тебя. 
Вот так, в своей привычной грубой манере. Но  Розэ по-другому и не нужно было. Чимин ведь рядом, это главное.  И пусть все вокруг заткнут свои рты и позасовывают свои грязные языки в свои задницы. Чимин не конченный отморозок, он умеет любить получше всех них. А Розэ не наивная дура, просто она отдаётся без остатка так, как они никогда не смогут.