песок и пепел

10 часть

Ева шла куда глаза глядят и, только добравшись до места, осознала, что все это время блуждала не бесцельно. Она стояла перед воротами Сан-Фридиано, прямо у входа на старое еврейское кладбище. Здесь не было ни ее матери, ни дедушки с бабушкой – кладбище закрыли в 1880 году, почти шестьдесят лет назад и задолго до того, как они умерли.
Высокие кипарисы, всегда вызывали у девушки чувство безопасности. Однажды, много лет назад, отец привел ее сюда и показал, где покоятся его прапрадедушка и бабушка по материнской линии. Она не раз приходила сюда одна, чтобы возложить гладкие камушки на надгробия и вновь пообещать себе расспросить Камилло о предках. Это обещание никогда не выполнялось. Сегодня у нее не было с собой подношений. Ни гальки, ни красивых камушков. Абсолютная легкость в карманах и огромная тяжесть на сердце. Обветшалые надгробия напоминали девушке перепутанный шахматный набор: некоторые плиты были массивными, другие – высокими, но большинство – низенькими и покосившимися, словно древние пешки. Девушке нравилось думать, что надгробия в какой-то мере отражают людей, которые под ними лежат: царственная стать предков вызывала у нее гордость.
Она сразу прошла в дальний угол, к маленькой скамеечке, поставленной кем-то много лет назад, чтобы живые могли спокойно побеседовать с тенями любимых. Егор следовал за ней по-прежнему молча.

– Что это за место? – спросил он, присаживаясь рядом: руки на коленях, шляпа в пальцах. Как же она устала от вещей, которые их разделяют.

– Старое еврейское кладбище. – Она  выковырнула из земли маленький камушек. Наклонилась, подняла его и покатала между ладонями, очищая от налипшей грязи. Егор немедленно взял ее руку и перевернул ладонью вверх, рассматривая.

– Зачем ты это сделала? – И парень, достав носовой платок, принялся бережно оттирать грязь с ее пальцев. Эта нежность стерла и гнев девушки

– Т/и! – позвал Егор мягко, когда ответа так и не последовало.

Она проглотила чувства и попыталась выдавить хоть звук. Слова получились тихими, почти шепотом.

–Я не знаю точно.Это мицва.–Т/и пожала плечами – универсальный итальянский жест, означающий: «Я не знаю почему, но знаю, что это очень важно».

– Что такое мицва?

– Что-то… заповедь или традиция… что возвышает земное до божественного. – Снова пожатие плечами.

– Что-то, что возвышает мирское до божественного, – пробормотал Егор. – Красиво.

Закончив очищать ладони Т/и, он вернул их ей на колени – как всегда, уважительно, как всегда, бережно. Но ей хотелось не этого. Ей хотелось, чтобы Егор накрыл их своими, крепко стиснул и сказал, что все будет хорошо. Эмоции были такими нестерпимыми, а мысли – шумными и неотвязными, что Т/и прижала дрожащую ладонь ко лбу, словно пыталась не дать им сбежать. Но несчастья этого дня пробили брешь в ее защите, и неожиданно она услышала, что высказывает Егору все то, о чем должна была молчать

– Я думала, что однажды выйду за тебя замуж. Ты знаешь? Я хотела выйти за тебя, Егор. Но теперь этого не случится.

Он втянул воздух, но ничего не ответил. Девушка наконец заставила себя поднять взгляд. Его зелёные глаза неотрывно смотрели в ее, и в них читалось понимание. Егора удивили ее слова, но не чувства.

–Этого никогда бы не случилось,Т/и Через год я приму духовный сан и стану священником. Мой путь предопределен, – сказал Егор твердо, но в изгибе его губ сквозило напряжение, а рука, протянутая к ее щеке, едва заметно дрожала. Девушка в отвращении отшатнулась, смахнув ее, будто назойливую муху. Чувства ее метались между нежностью и негодованием.