Спокойствие провинциального городка нарушает череда смертей молодых девушек. Неужели в этом богом забытом городке появился очередной чикатило или же просто совпадение? В этой истории не всё так просто, здесь каждый врёт, пытаясь выгородить себя и по...
— Да что вы там сговорились все! Опять в мою смену! — крепко выругался Сан Саныч.
Оперативники развели руками, сами недовольные ранним происшествием. Но тут дело выглядело более менее понятным: суицид. Сан Саныч прогнал всех из морга и приступил к вскрытию, хотя уже отчетливо понимал, что девушка разбилась насмерть. Он заметил кое-какие странности, отметил ссадины на запястьях и неопределенного вида раны на шее, всё это тщательно зафиксировал и внес в отчет.
Утром пришел сменщик, молодой любопытный интерн и сунул нос куда не следует, а именно в холодильник, где лежало тело. Сан Саныч подошел незаметно и сначала подумал нехорошее о студенте, когда тот с интересом рассматривал мертвую девушку.
"Гм-гм", - прочистил горло патологоанатом и взглядом требовал объяснений. Интерн вскрикнул от неожиданности, быстренько накрыв простыней труп. — Фух! — выдохнул он с облегчением, когда обернувшись понял, кто делал "гм-гм". — Сан Саныч, я чуть не обосрался, вы так больше не делайте. — Угу, - промычал тот и задвинул тело в холодильник. — Петя, ты случайно не из этих извращенцев? — В смысле, некрофил?! - Петя негодовал. - Да как вы такое могли подумать?! — Ну-ну, - Сан Саныч, вообще, мало думал о живых. — Просто утром слышал новости про вторую жертву маньяка! Вот интересно стало, - оправдался интерн. — Чего? - в свою очередь возмутился Сан Саныч. - Какой маньяк? Они там подурели все! Кто им сказал такое? — Не знаю, кто сказал, но весь город на ушах! Интернет взорвался!
Патологоанатом задумался: а что вполне мог быть и маньяк; обе девушки молодые, первую убили — это несомненно, а вот вторая — определить трудно.
Виталий Егорович пыхтел и пыжился в кабинете полковника, всячески пытаясь оправдаться и доказать, что никакого маньяка и в помине не существует. — Товарищ полковник, ну какой маньяк? Это бред! Кто-то ляпнул не подумав и пожалуйста — город с ума сходит. Первую убил ревнивый любовник, а вторая бухала, наркоманила, курила, следовательно депрессия — следовательно суицид.
Стажер Валюшкина робко подняла руку.
— Говори, - дал добро полковник.
Совсем юное создание терялось в мужском коллективе. Настоящая недотрога, замкнутая и необщительная Валюшкина два слова не могла связать и постоянно тупила. — Извините, обе девушки перед смертью имели п-п-п-п... — она начала заикаться, не закончив предложение.
На нее уставились насмешливые глаза коллег. Мужчины ну никак не хотели воспринимать всерьез вечно блеющую бессвязную ахинею особу. Что овечка на пастбище среди стаи волков. В общем-то, так ее и прозвали — овечка.
Панин махнул рукой, мол, молчала бы пигалица. Полковник задумался, но ненадолго, всё же доводы лучшего работника отдела выглядели убедительнее, чем "п-п-п" какой-то стажерки. Да и правда, какой к черту маньяк в их тихом спокойном городке с поэтичным названием Громово? На этом совещание закончилось.
— Виталий Егорович, продолжайте отрабатывать версию суицида. Всем спасибо, все свободны.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Довольный Панин вышел из кабинета и тут же закурил. Осталось лишь вразумить наглых журналюг и дело закрыто. Валюшкина переминалась с ноги на ногу, не решалась подойти к начальнику и высказать всё, что думает о его умственных способностях. — Виталигорыч, — сумбурно пролепетала она.
Он прислушался, будто кто-то звал, а может показалось; пожал плечами и неспешно затянулся.
— Товарищ капитан, - более внятно обратилась к нему стажерка. — А? - смерил начальник презрительным взглядом. — Товарищ капитан, у нас же есть показания подруги покойной: к ней должен был прийти мужчина, и первая девушка тоже ушла с мужчиной... — И что? - перебил ее не дослушав Панин. — Ну как же? Может опросить соседей?
Панин прожигал ее насквозь гневным взглядом, чувствуя как подкатывает волна раздражения. Валюшкина нервно теребила пуговицу на рубашке, стараясь не смотреть капитану в глаза.
— Слушай, - брезгливо поморщился Виталий Егорович, - как там тебя, тебе заняться больше нечем? Я по-моему, тебе утром поручил кражу из супермаркета! Ты нашла бабку воровку? Стажерка не знала, что ответить, поражаясь абсурдности дела: неужели надо привлечь к уголовной ответственности старушку, не заплатившую за гречку?
— Чего ты выперлась? - продолжал гнобить подчиненную капитан. - Чего ты лезешь? Бе-бе-бе, - передразнил он девушку, — разговаривать связно научись! Лезет она! "П-п-п"! Троит что ли?!
Валюшкина едва сдерживала слезы, принимала всё сказанное близко к сердцу. Работа в полиции действительно оказалось очень сложной, правду ей говорила мама - это не место для хрупких натур.
