танго "прощай".

9.

Советую включить "No time to die" Billie  Eilish.
____________________

Это безумства, но приятные безумства.
Танец жизни, четыре шага вперед, разворот, не забывай о партнере. А самое главное - не оглядывайся назад и не думай о следующем движении. Как задумаешься - собьешься с ритма.
А темп же бешеный, резкий. Не сбивайся. Не заглядывай. Не думай.
И, ради бога, не останавливайся.

***

Это произошло так неожиданно, так рано - через два дня после нашей ночевки в парке.
Ему резко поплохело с утра - и я никогда не забуду это пробуждение - с выпученными глазами, вспотевшими руками, вцепившимися в одеяло, и отчаянно колотящимся сердцем.
- Что? Да что такое?! - в панике я срываюсь на крик, когда он скатывается с постели и вылетает в ванную.
Дверь захлопывается, и я остаюсь снаружи, колочу в эту чертову дверь, и мне так тяжело, мне так страшно.
- Впусти! Я могу, я должен, сукин ты сын, впусти меня немедленно!!
Он не открывает, а потом выходит через четверть часа, смертельно бледный и ужасно злой.
- Не истери.
- Что… как…
Я пытаюсь связать слова, задать ему нужный вопрос, но вместо этого молча сползаю по стенке вниз, отчаянно цепляясь за скользкую дверную ручку.
Сижу на полу, меня всего колотит, сижу и смотрю, как он молча и очень сосредоточенно ходит по комнате, собирает что-то, хватает со стола, тумбочек, комодов какие-то предметы, распихивает что-то по карманам.
- Да не молчи же! - снова срываюсь я, - пожалуйста, посмотри на меня… Ну, пожалуйста…
Я мог бы ползать по полу, хватая его за штанины, и мне было бы плевать на то, что я выгляжу, как полный придурок. Только бы остановился, только бы объяснил.
Но меня будто парализовало. Сидел и смотрел, как он натягивает пальто.
- Хватит, - бросил он, неожиданно оглянувшись, дернул на себя входную дверь - и вылетел на улицу, в моросящий дождь, в утренний туман, - хватит.
До дрожи в коленках.
Зараза. Неужели. Нет.

***

А что объяснять. Ноги ватные, в голове какая-то муть. Я бросился за ним, но не догнал.
Да и как его теперь поймаешь? Он аппарировал черт знает куда, прихватив все свои документы, какие-то деньги, теплую мантию. А я остался в его доме один, несчастный, влюбленный придурок, неспособный ни на что, кроме бесполезных слез.
Целый день прошел, словно в полусне. Это напоминало теперь тот день, с которого все и началось - когда я сидел на чердаке дома двенадцать по Гриммауд Плейс, смотрел на капли, сползающие по запотевшему стеклу, сходил с ума в ожидании вечера.
Теперь все было примерно так же. Я написал ему письмо, долгое сопливое письмо, в котором умолял его вернуться хотя бы ненадолго, поговорить со мной, но так и не решился его отправить. Я же смотрел на календарь: ещё не срок. Ещё осталось пару дней…
Это нечестно! Ещё слишком рано.
Я бродил, как лунатик, по опустевшему дому. Вот тут мы с ним… И тут. И тут тоже. Бред. Чушь. Идиотство.
- Рем, - позвал я, тыча в камин огромной раскаленной кочергой.
- Да, Гарри? - тот близоруко вглядывался в мое опухшее лицо, - как вы там с Северусом? Не скучаете?
- Рем, - с трудом проговорил я и осекся.
Ох. Как же это трудно.
- Ремус…
- Да, Гарри?
- Ремус. Ты не видел его?
На мгновение в обеих комнатах - моей и его - воцарилась тишина, нарушаемая только треском поленьев в камине и стуком капель по окнам и черепице.
- Что случилось? - произнес Люпин неожиданно севшим голосом.
- Он ушел.
И я пустился в долгие путаные объяснения, и я рассказывал и рассказывал ему все о том, что произошло и как это произошло, говорил про то, и про это, и, в конце концов, окончательно запутался и замолчал, потому что это все звучало ужасно.
Неужели это все было так? Пересказ получился блеклым, невнятным и ужасно скучным, а ведь все это было совсем не так, все это было прекрасно. И как теперь я кому это расскажу?
Про стадион, про шоколадку и парк, про разнесчастного Хиггинса и про все, что было, опуская, конечно, подробности, о которых Люпину знать не следовало?
Мы ещё помолчали, я сидел и уныло переворачивал угли в камине, а Ремус смотрел куда-то в сторону.
Дождь усилился.
Неожиданно Люпин повернул ко мне голову и порывисто вздохнул.
- Я убью его. Я найду его и убью.
Это было совершенно пустая и крайне нелепая в данной ситуации угроза, и мы оба знали это, но я все-таки собрался с мыслями и спросил:
- Почему?
- Думаю, из какой-то зависти, что ли. Он понял то, что мне следовало понять куда раньше него - и предостеречь.
- В чем дело? - почти безучастно поинтересовался я.
И, прежде чем он ответил, мне прочему-то вспомнилась эта цена в парке, с утра, когда Снейп пытался впарить мне какие-то странные упреки.
Помню его сжатые губы и глаза - посерзьеневшие, неожиданно испуганные.
"Ты сам должен был сохранять дистанцию!"
Я смотрел на Ремуса - и молчал. Просто слов не было. А тот помялся немного, выбирая слова помягче, а потом сказал, тихо, но очень твердо.
- Заканчивайте этот цирк, Гарри. Вы оба зашли слишком далеко