Сказка огня (2 части)

Часть 2.13

К вечеру второго дня Конлайх почувствовал себя готовым.

У него разрывалось сердце при мысли, что время утекает, как вода сквозь пальцы, но ничего нельзя было поделать – приходилось сидеть перед сменявшими друг друга магами и учиться сосредоточению.

Разумеется, если ты действительно хочешь воспользоваться нашими силами...

Конечно, он хотел воспользоваться их силами. Он хотел привести к послушанию огонь и увидеть отца. Он хотел узнать, что с дедом... отчаянно надеясь, что несгибаемый старик ещё не умер.

Эти двое, давшие ему жизнь, были на одной чаше весов, а на другой – тот, кого зачал он сам. Тысячу раз Конлайх задавал себе вопрос, кем – из тех, кого любит, – он способен пожертвовать. И в тысячу первый раз, кажется, нашёл ответ.

Образ Аины не оставлял Конлайха ни на минуту. Он рвался к ней всем своим существом, он представлял её то прежней тоненькой девочкой, то будущей матерью, в чьём раздавшемся теле рос его ребёнок...

... племянник или племянница...

Нет, стиснув зубы, раз и навсегда сказал себе Конлайх, это слишком безумно, чтобы быть правдой, и я не буду думать об этом, иначе сойду с ума. Мы с ней двоюродные. У меня была мать, и отец Аины приходится мне дядей. А то, что сказал маг – бред и выдумка. Я женюсь, у меня будет хорошая семья, а весь груз чудовищных хитросплетений я сброшу в жерло вулкана, благо, их теперь много... если они оставят камень на камне от того, что должно принадлежать моей семье.

Поторопись, Конлайх, говорил он себе, ведь там, на равнине, только немощный старик пытается удержать и спасти твой мир и достояние твоего ребёнка. Не обмани его надежд...

– Ну что ж, – проговорил Ингкел, оглядывая собравшихся. – Можно начинать.

Девятеро сильнейших магов Храма сидели, скрестив ноги, на полу, ровным кольцом окружая чашу, рядом с которой стоял Конлайх. Их руки лежали на коленях раскрытыми ладонями кверху. На каждой начертан знак Огня – красный контур треугольника основанием вниз.

Словно по команде, маги закрыли глаза и начали петь – точнее, не петь, а тянуть низкий, исторгаемый из самого нутра, из живота, где обитает скрытое пламя, звук. Конлайх тоже зажмурился и положил обе руки в чашу.

Почти мгновенно пальцы ощутили жар – на голом камне заплясали огненные языки. Они облизали кисти рук, постепенно поднялись до локтей, выше, выше... Когда Конлайх открыл глаза, ему сначала показалось, будто он смотрит в алое зеркало – настолько ровной и блестящей была пылающая стена. И отражался в ней только сам Конлайх.