Армия спасения

12

Раннее утро рассеянными солнечными лучами мягко прикасается к коже, заставляя Кристину проснуться после неспокойного сна. Она по сторонам сразу же смотрит, разглядывает, слыша какое-то копошение. Глазами красными зыркает туда-сюда, на локтях приподнимаясь.

— Спишь до заката, не видано, видимо, вельможам, на рассвете вставать, — ехидничает Лиса, вещи в сумку складывая. Она спокойна с виду, будто и не переживает вовсе, а наоборот — предвкушает.

— Который час? — сонно спрашивает Кристина, радуясь, что та в настроении с ней поговорить. На секунду даже предполагает, что Лиса и вовсе больше не злится.

— Семь утра уже, солнце встало два часа как, — возмущается отреченница, поправляя платье на кровати, что ей Оля сшила за ночь — платьице легкое, воздушное.

— Кошмар, как это я могу так долго спать, — Захарова встаёт, видит, что и для неё точно такое же платье висит на быльце, рассматривает с интересом, — Куда мы едем хоть?

— Как и в прошлом году, к синему озеру, — начинает Лиса восхищённо, — там палаточный городок разобьют, костёр огромный, озеро рядом. Ты вещей побольше бери, на три дня едем.

— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — интересуется Кристина вкрадчиво, оглядывая девчонку.

— Сегодня праздник большой, я за отраву, что вы мне вкололи, попрошу прощения у самого Иоанна Крестителя, за грехи все свои тоже, — откровенничает та, платье к себе прикладывая, — чистой войду после Рождества, так что чувствую себя я прекрасно.

— Я знаю, что сегодня твоё отречение не работает, да? — Кристина умиляется, когда Елисавета кивает, — Что же, и платок перед пророком снимешь?

— Сниму, традиция такая, и Ольга снимет, — Кристина и сама платье прикладывает, своё что-то обдумывая, — А ты к посвящению готова?

— А что готовиться-то? Мне никто не рассказал, что будет, — она в медные глаза всматривается, по лицу чужому бегает.

— Тебя в праздник посвятят, это честь большая, — говорит та поучительно, — сам пророк тебя к свету проведёт, все смотреть будут. И водой из озера синего окрестит в веру, — девчонка от своих же слов печалится, будто говорить ей это тяжело, прискорбно очень.

— А готова-то я к чему быть должна?

— К тому, что это новый рубеж жизни, Кристина, что ты станешь на праведный путь и что дороги назад уже не будет.