Армия спасения

26

Кристина дрожит, цепляясь кровавыми руками за что угодно, лишь бы молчать и звуков не издавать. Но воет всё равно от того, как ладони ноют, когда она за бортик ванной ухватывается.

А Лиса усмехается сквозь слёзы. У неё крест, — святыня, в руках, с кровью засохшей. И руки от чего-то силу преобретают. Но девчонка не может, не может себе позволить. Она знает слишком хорошо, как это — боль, что Кристину окутает, Лиса врагу не пожелает. А потому растерянно смотрит, пробегаясь глазами по девушке и застывает, не зная, что делать.

— Давай, делай мне больно! — хрипит Кристина загнанно, умоляюще, пока её колени аккуратно оглаживают.

— Не могу, — шепчет Елисавета, качая головой. И снова плакать начинает от такой Кристины — несчастной и сломленной, — не могу. Я же тебя жалею.

— Тебе не может быть меня жалко, — неверяще отвечает девушка, подвигаясь ближе.

Она садится на колени прямо рядом с девчонкой, аккуратно хватая за подбородок и смотря прямо в глаза. Наполненные страхом и печалью.

— Может, Кристина. Грешников больше всех жалко всегда.

— Не жалей. Хватит. Ты нажалелась уже, — и снова в глаза. Снова подвигаясь ближе и плача, — Ты же видишь, какая я. Страшный человек.

— Да, — кивает девчонка с горькой усмешкой, — а выходит, не могу тебе сделать больно. Ты добилась своего, наверное, я в тебя влюбилась.

Слёзы по лицу катятся ручьём. Кристина дрожит, притягивает ту за шею к себе, не отрывая взгляда. И на крест, что в чужой руке смотрит, на засохшую кровь и грязь.

Кристина её руку за запястье аккуратно берёт. И крест облизывает, смотря прямо в глаза, пока у Лисы на лице страх и непонимание. Захарова облизывает каждый милиметр, плача, в глаза смотрит и вздрагивает. На языке чувствует металл и горечь, а продолжает, не жалея. Нарочно перед девчонкой унижаясь.

— Дура ты, Лизонька, — и гладит по щеке её, нежно и мягко, — угораздило же.

— Мы любим того, кто нам это позволяет, — насмешливо и тихо отвечает Лиса, — Чья же это вина?

— Моя, наверное, — и стыд накрывает с головой Кристину, когда девчонка крестом чуть бьёт по губам, — Во всём моя вина. Знала бы ты, как я хочу вернуть всё назад и никогда к тебе не подходить. Чтобы оставить тебя в покое и дать быть счастливой. Прав пророк, со мной счастья не сыщешь.