Ведьма

Спасение любовью

Танки врага пересекли границу, надвигаясь на территорию СССР. Кресты на броне поблескивали на солнце, пока машины продвигались дальше. Танковые дивизии взрывали гусеницами плодородную землю. Следом шла пехота и артиллерия, а за всей этой армией ехала чёрная машина. В ней сидели двое - муж и жена, смотря на территории, которые они уже считали полноправно своими.
- Ich kann nicht einmal glauben, dass es endlich angefangen hat. Ich dachte bereits, dass unser Plan, wie Sie es geplant hatten, auf 1942 verschoben werden würde. (Даже не верится что наконец-то всё началось. Я уж думала что наш план будет отложен до 1942 года, как ты и планировал.) - усмехнулась блондинка, поправляя свой завязанный на затылке пучок выбеленных волос и ворот чёрной как смоль формы.
- Ja. Wie ich es geplant hatte. (Да. Как я и планировал.) - мужчина приобнял девушку за талию, прижав к себе и уткнувшись носом в еë пшеничные волосы. Она хихикнула, прижавшись к тёплой груди мужа и греясь.
- Erinnern Sie sich übrigens an das Mädchen? Es scheint, dass sie die Frau der UdSSR war ... (Кстати, помнишь ту девушку? Кажется она была женой СССР.... ) - фрау улыбнулась, смотря своими серыми глазами на лицо нациста, обводя взглядом его идеальные для арийца черты лица.
- Kommunismus? Ich erinnere mich. Hattest du eine Idee dazu? (Коммунизм? Помню. У тебя возникла мысль по поводу неë?) - фюрер прищурился, смотря на свою избраницу.
- Ja. Ich möchte, dass sie meine Zofe ist. (Да. Я хочу чтобы она была моей служанкой.) - радостно заурчала Нацизм, показывая свои клычки.
- Einverstanden, mein Lieber~. Vielleicht ist sie die Einzige, die länger bleibt und nicht in ein Konzentrationslager fliegt. (Договорились, моя дорогая~. Может быть она будет единственной кто задержится дольше и не полетит в концлагерь.) - усмехнулся Третий, тоже показав предвкушающие клычки в своей улыбке.
Салон машины заполнил злобный издевательский смех, заставивший даже губы водителя исказиться в злой ухмылке.

🔪

Лес. Такой же умиротворëнный и помогающий своим гостям как и всегда встретил дружелюбным шелестом зелёных листьев Союза, двигавшегося прочь от бункера с пистолетом в руке. Он шёл, ища не только еду но и любую возможную связь со Штабом. Мысли беспокойно как мухи, бились в его черепной коробке.
А вдруг на него нападут? Вдруг это ловушка? Несмотря на то что первые бои уже идут несколько часов - это ещё не значит что его люди в полной мере осознали что происходит. Тоже самое можно сказать и о самом Союзе. Он всё ещё не мог поверить что нож в спину ударит так скоро, он понадеялся хоть на какое то благородство со стороны нациста в хотя соблюдении мира до 1942 года, но тот в гробу видал все договорённости, мешающие немецкой экспансии и будущему мировому господству.
Сволочь? Определённо, но теперь это более не имело значения. Нужно было идти вперёд, неважно какой ужасной ценой будет отплачен этот путь сопротивления, неважно что Смерть попросит взамен, по крайней мере сейчас неважно. Павших посчитают потом, запишут на листах бумаги и будут трясти ими перед лицом немецкой псины схваченной и осуждённой за свои злодеяния, но будет ли от этого кому то легче. Успокоятся ли люди превращённые в бездушные циферки в отчётности о погибших? А их родственники?
СССР мотнул головой, нахмурившись. Сейчас думать об этом - всё равно что хоронить себя вместе со всей страной заживо и раньше времени. Всё это будет когда нибудь потом, а сейчас ему нужно выбраться вместе с семьёй.
Русский огляделся, он вышел на открытое пространство посреди леса - самое опасное место. Глаза медленно забегали по деревьям.
- Welche Leute! (Какие люди!) - за спиной русского раздался звук взведенного курка, слившийся с гадким смешком.
"Даром что от радости не повизгивает. Совсем бы был на гиену похож." - Союз медленно повернулся на голос, заставший его врасплох. Его взгляду предстал мужчина в чёрной офицерской форме, на плечах немца был накинут плащ цвета ночи. Рука в белоснежной перчатке держала Люгер, готовый в любой момент изрыгнуть из себя свинец в голову СССР.
Генсек зло прищурился, упершись взглядом в лицо врага наполовину искажённое тенью от козырька фуражки с серебряным орлом. По лицу арийца змеилась гаденькая полуулыбочка. Губы немца растянулись в полуоскале при виде отвращения к своей персоне в глазах Советского Союза.
Между врагами повисло минутное молчание. Рейх немного приподнял бровь в неком изумлении. Он ожидал поток брани в свою сторону, как это обычно бывало с другими странами, каких нибудь нецензурных слов, которые, как ему было известно, в русском языке имеют огромное количество вариаций зависящих лишь от воображения говорящего, но Союз молчал. Молчал и ненавидел.
Фюрер немного повёл плечом, стараясь побороть свою растерянность, не стрелять же самом деле русскому в лоб просто так. Это слишком скучно и не потешит его арийскую манию величия.
Молчание. Рейх тихо скрипнул зубами. Русский всегда был очень странным но чтоб настолько... В груди немца вспыхнула ещё более жгучая ненависть к этому славянину, к его семье, его народу, его стране. Нацист взвел курок, уже точно собираясь выстрелить в голову коммунисту, как вдруг согнулся пополам, отскочив и пытаясь понять что произошло, набирая выбитый воздух в лёгкие. СССР казалось так и остался стоять на месте, но на самом деле всё было не совсем так. Союз снова сделал рывок, целясь кастетом в подбородок немцу. Фриц едва успел увернуться прежде чем удар проходит в том месте где только что была его голова.
Кулак русского врезается в дерево, заставляя щепки разлететься во все стороны. Тут уже фюрер решает не ждать у моря погоды, припечатывая каблуком своего тяжелого сапога в живот своего противника, отталкивая его от себя. Союз отскакивает на несколько метров, держась за место удара, но стараясь мгновенно вернуться в строй, что у него не получается из за пинка в колено и прилёта прикладом в спину со стороны подоспевшего на помощь фюреру эсэсовца.
Тело красноармейца несмотря на все усилия хозяина оседает на землю из за нехватки сил, потраченных на спасение семьи.
"Это не может быть концом. Не так быстро и не сейчас. У меня ещё есть время. У меня ещё есть ради кого бороться."
Холодное дуло прижимается ко лбу Союза. Курок снова издаёт щелчок, прежде чем палец надавит на собачку и пуля вылетит прямо в голову, оборвав всю относительно славную жизнь русского. Побеждённый чувствует как склизкий страх сковывает мышцы, не давая на спасение никаких шансов. Он жмурится, боясь смотреть на лицо нациста и увидеть в нём скальп старухи Смерти.
"Я хочу увидеть Еë в последний раз. Пожалуйста. Я хочу услышать Еë прекрасный голос, Еë колыбельные в последний раз. Я хочу в последний раз услышать Еë смех, увидеть как наши малыши растут и становятся прекрасными странами. Я хочу..... "
Над его ухом раздаётся раскатистый рык, отскакивающий от стволов деревьев, а за ним следует полный ужаса вскрик и отборный немецкий мат. Что то большое, белое набросилось слева на фюрера, придавив массивными лапами тело немца к земле с такой лёгкостью будто это не военный, а соломенное пугало, отпугивающее ворон в поле, и разомкнуло пасть полную острых клыков, капая вспенившейся слюной на лицо Третьего Рейха.