"Когда меняется имя"

Глава первая. Литтл Уингинг.

— Гаррет! Ну вот, опять… Да где же ты запропастился? Гаррет!
— Что случилось, тетя? — со второго этажа по лестнице быстро сбежал смешливый лохматый мальчишка, одетый в новенькие джинсы и яркую толстовку.
Несмотря на возмущенный голос Петунии, было очевидно, что он совершенно ее не боится. Да и сердилась тетя не на него.
— Посмотри, что эти негодники опять натворили. Ну, Диддикинс, не видать тебе десерта!
Гаррет оценил груду осколков на полу, в которую превратилась некогда элегантная ваза, и вздохнул.

— Что? — вскинулась Петуния. — В этот раз не выйдет?
— Тетя, я эту вазу три раза уже склеивал по-своему, там скоро восстанавливать будет нечего. Я же объяснял, чем чаще чинишь вещь волшебством, тем более хрупкой и недолговечной она становится. Но я попробую, конечно.
— Если получится, сегодня же прикажу Вернону отнести ее в лавку старьевщика. Все же 18 век, антиквариат. А уж там пусть хоть развалится, главное — деньги получить. Дорогая все же вещь, — озабоченно нахмурилась Петунья и натянуто улыбнулась племяннику: — Попытайся, пожалуйста. С меня — двойной десерт.
— Тот, которого лишат Дадли? — хмыкнул Гаррет и присел на корточки перед черепками.
Его тетя была женщиной справедливой. Помешанной на чистоте, правилах и порядке, весьма практичной, даже скуповатой, держащей свою семью, включающую мужа, сына и племянника, в вечном напряжении, чередуя кнуты и пряники. В Литтл Уингинге она заслуженно пользовалась репутацией идеальной жены и матери.
Петуния выращивала изумительные розы, пекла потрясающие торты, элегантно одевалась, не без успеха прививая хороший вкус своим мужчинам, и была почетным членом Клуба Домохозяек. Мужа она окружила усиленной заботой и вниманием (даже чрезмерными, по мнению председателя клуба миссис Доуэл — бедный Вернон и слова не мог сказать без одобрения жены!), а детей в меру баловала.
Два месяца назад в доме появился щенок английского бульдога элитных кровей — лучший из выводка, как утверждала сестра Вернона Мардж — и теперь Петуния пожинала плоды своей опрометчивой щедрости. Вконец распустивший собаку Дадли и пятимесячный Принц Луи не только наполнили доселе тихий двор буйной какофонией звуков, но и регулярно наносили ощутимый материальный урон имуществу.
Который по мере своих способностей пытался исправить Гаррет.
Почему-то ни тетя, ни дядя никогда не называли Гаррета сокращенным именем. А когда это делал Дадли, невольно хмурились, будто пытаясь сообразить, о ком идет речь. Дадли быстро осознал сей странный факт, и с тех пор Гаррет последовательно побывал у него: Мэрлином — за умение творить настоящее волшебство, Суперменом — после прочтения комиксов, был разоблачен до Потти* за неспособность летать, ненадолго стал Факиром, когда выяснилось, что кузен легко может находить общий язык со змеями, и превратился в Темного Лорда, едва Петуния проговорилась, что отец Гаррета был из родовитой семьи.
Действительно, на фоне светлокожего блондина Дадли с простоватым лицом смуглый и темноволосый скуластый Гаррет и впрямь выглядел настоящим аристократом. Правда от последнего прозвища наотрез отказался сам Гаррет, заявив, что «Темный Лорд» звучит слишком уж глупо и пафосно и он предпочитает не заниматься ерундой. Какой, к черту, Темный Лорд, когда в обязанности Гаррета ежедневно входили мытье посуды, уход за розарием и прочие мелкие бытовые поручения?! Скорее уж Лорд Жареных Сосисок — сосиски Гаррет жарил одним щелчком пальцев, и не надо было тратить дорогую электроэнергию. Петуния это высоко ценила.
Она вообще умела быть благодарной, и Гаррет никогда не отказывал родным в «волшебных мелочах», будь то уборка пыли, реставрация старой мебели или приготовление еды. Он вроде бы и семье помогал, и сам учился, - развивал и контролировал свои невеликие пока способности.
Петуния рассказала ему все, что помнила о его родителях и что знала от Лили о магическом мире, но этого было до обидного мало. А еще Гаррет никак не мог понять, как же так получилось, что за все эти годы им ни разу не заинтересовались родственники со стороны отца или просто друзья семьи? Конечно, он был самым обычным мальчиком, но детям вообще-то положено дарить подарки на день рождения и рождество, хотя бы поздравительные письма писать, вон даже Мардж всегда посылает ему открытки, а семья отца — нет. Словно никакого отца у него никогда и не было. И не то, чтобы Гаррет был корыстен, но спросить о том, что с ним происходит, научить правильно колдовать или справляться с распирающей его время от времени магией ему мог помочь только настоящий волшебник, а Дурсли таковыми не являлись.
Они кормили его, одевали, оплачивали им с Дадли репетиторов и спортивные секции, водили в театральный кружок, регулярно проверяли зрение, которое, к сожалению, становилось все хуже, заменяли линзы в очках. Даже однажды отвезли в соседний город к специалисту по пластической хирургии, чтобы избавиться от дурацкого шрама на лбу, но в том, что касалось магической составляющей наследственности, были бессильны.
Гаррет понимал это и был бесконечно благодарен дяде, тете и кузену за то, что они относятся к его «странностям» с пониманием. От этого он еще больше тянулся к Петунии, уважал Вернона, который не делал различий между ним и сыном, и крепко сдружился с Дадли, помогая тому с уроками и прикрывая немногочисленные проказы. И, конечно, старался как можно меньше отличаться от обычных людей, чтобы не испортить репутацию семьи.
Водя руками над осколками, которые постепенно собирались в единое целое, Гаррет между делом спросил у тети:
— Что мисс Фигг? Больше не пыталась залезть на дерево, чтобы выяснить, что мы держим на чердаке?
На прошлой неделе их соседка сломала ногу, и у Гаррета с Дадли была своя версия того, как это могло произойти.
Петуния хихикнула:
— Ты все еще считаешь ее шпионкой спецслужб?
Гаррет мельком взглянул в распахнутую настежь дверь, из которой была видна часть живой изгороди: перед густыми кустами пышной акации буйно цвели гигантские рододендроны, частично скрытые ухоженными розовыми кустами — уже не первый год Петуния по праву гордилась лучшим в Литтл Уингинге цветником.
— Учитывая, что никакого обзора с ее стороны просто не может быть, уверен, она прячет в подвале трофейный перископ, снятый с германской подводной лодки. Помните эту историю о том, что ее брат в войну служил во флоте? Или запускает в нашу сторону невидимых летающих дронов. Как минимум.
Петуния поджала губы. Мисс Фигг, одинокая пожилая леди, живущая в соседнем доме, не стала первой сплетницей Литтл Уингинга только по той простой причине, что мало кто желал с ней общаться — слишком уж эксцентричной была старушка, редко куда ходила и ужасно воняла кошками. Но в одном Гаррет был прав — она определенно знала гораздо больше, чем ей было положено, и оказывалась в курсе всех действий Дурслей, включая такие мелочи, как число тумаков, которыми обменивались Гаррет и Дадли, и количество часов, проведенных Гарретом за работой в саду.
Выводы из всего этого мисс Фигг делала совершенно неправильные. То, что дети дрались не всерьез, а в рамках отработки ударов, которые показывал тренер, не приходило ей в голову, как упускался и тот факт, что пока Гаррет возится с розами, Дадли помогает отцу в гараже с другой стороны дома. Но что больше всего возмущало Петунию, это полное одобрение со стороны мисс Фигг ее «строгостей», поскольку та считала, что «приемыш — это не сын, пусть будет благодарен и за кусок хлеба». А уж предположения мисс Фигг, что Гаррет «недоедает», сделанные на основании того, что Дадли был мальчиком от природы крупным и склонным к полноте, а Гаррет, при том, что ел за троих, оставался невысоким и худощавым, и вовсе приводили Петунию в бешенство, ибо никаких аргументов старушка и слышать не желала.

Не замечала эта старая вешалка и явного нежелания никого из Дурслей общаться с ней более, чем того требовала элементарная вежливость, и с удивительным упорством то зазывала соседей на чай, то пыталась наносить визиты сама. В общем, для Дурслей мисс Фигг превратилась в неизбежное зло, с которым члены семьи пытались перманентно бороться, но никак не могли от него избавиться.
Гаррет как раз левитировал к вазе два последних черепка, когда в саду раздался высокий мявкающий звук, перекрытый задорным звонким лаем, и из яркой клумбы вылетел вздыбленный комок меха, преследуемый яростно клацающим зубами коричневым мускулистым щенком. Принц Луи ненавидел соседских кошек.
С задержкой в пару секунд с громогласным улюлюканьем следом за эскападой протопал Дадли.
— А может, она котам на ошейники микрокамеры вешает, — задумчиво предположил Гаррет. — Нет, определенно, тут что-то нечисто. Не хватало еще, чтобы мисс Фигг заподозрила, что у меня есть экстрасенсорные способности. Я же у нее стану исчадьем ада. Помните передачу, в которой священник пытался изгнать из сироты дьявола?
— Не переживай, мы никогда этого не допустим! — твердо заверила Петунья.
Гаррет еще немного поводил над вазой ладонями и улыбнулся:
— Принимайте работу!
У него на лбу и над верхней губой выступили капельки пота, под глазами проявились тени.
— Ах! — воскликнула Петуния. — Гаррет, детка, ты переутомился. Лили говорила, что без палочки колдовать очень сложно. Спасибо тебе! Беги скорей на кухню, возьми в холодильнике пудинг с ягодами, аппетит он не испортит, а силы подкрепит.
— Ну, не так уж сложно, вообще-то, — вытирая пот тыльной стороной ладони, заверил Гаррет, — но сто восемьдесят три осколка — это много. Думаю, вазу и правда пора продавать. Тетя, а ты уверена, что кроме как на Косой аллее волшебную палочку нигде не купить?
— Откуда же я знаю, — грустно протянула женщина.
— Дадли предлагал сделать палочку самостоятельно, но у нас не вышло. Хотя мы и дубовую пробовали, и из ясеня.
— Да, кажется, в них кладут еще какую-то начинку, типа как в пироги, — задумалась Петуния. — У Лили была из ивы с чем-то там. Я не помню, — окончательно расстроилась она.
— Не переживайте, тетя. Осталось-то всего чуть больше месяца. Вы говорили, письмо приходит незадолго до дня рождения? Думаете, мне придет тоже?
— Должно. Но если нет, не расстраивайся, придумаем другой вариант. У нас отложены деньги на обучение, и рекламные проспекты Вернон не выбрасывает, они все у него в нижнем ящике стола.
Гаррет почесал в затылке:
— И все же странно, что после родителей не осталось никакого наследства. Тем более, если отец был не простым человеком.
— Меня это тоже смущает, но ты нам не в тягость, — Петуния потянулась и обняла племянника. — А теперь бегом на кухню. Растущие мальчики должны хорошо кушать!