2000 касет на которых крутится вишневое лето

пролог: на твой щит можно смоиреть вечность

пролог: на твой щит можно смотреть всю
вечность
пролог
сердцебиение коры
Слышно было, как стучали часы. Стрелка со светлячком на конце действительно
двигалась, она кропотливо шла, а время — нет.
Тс-тс.
Хождение стрелки напоминало стук сломанной велосипедной подножки. Родное
звучание. Далёкое-предалёкое, немного тихое. Цепочка, на которой повисли
карманные часы, покачивалась на ветру. Циферблат порыжел, а цифры
расплылись. Расцвели, как поговаривали, ведь наступила весна. В этот месяц
юные замыслы и зелёные сны распускались в разумах подростков, а желания,
мечты и заговоры сбывались, стоило лишь попросить.
Седой человек захлопнул крышку и убрал часы в карман, как маленькую фею.
Глубоко вдохнул свежесть апрельского леса. Сложил ладони вместе,
зажмурился и слегка склонил дремучую голову. Подумал: «Я справлюсь, если
немного попытаюсь». Всё выглядело так, будто он готовился к колдовству, но в
нём не было ни капли магии. Седой человек просто набирался смелости.
Наконец он открыл глаза.
И взглянул на друга.
На такого же старого доброго друга.
За ним ухаживали. Его навещали. Ему до сих пор подносили одеяльца, души и
хитросплетения тайн. Окна были прикрыты веками-занавесками, листья
изображали забавную причёску, бескрайние ветви раскинулись в стороны.
Влететь бы в них с разбегу. Прижаться, пораниться, скрепиться кровью. Как
раньше. Как больно.
Крис улыбнулся:
— Здорово, что ты не седеешь.
Лес тут же защебетал на разный лад, а друг (глазастый, голосистый,
многорукий, как Шива и Кали) приветственно скрипнул. Он волновался. Он
звеняще дрожал деревянными костями. Крис неторопливо подошёл к нему,
чтобы прикоснуться к коре, и нащупал сердце. Напел:
— Глаза на деревьях следят за тобой. Так вот ты какой? Так вот я какой...
Наступил на первую ступень лестницы и вежливо поинтересовался:
3/152— Я могу войти?
Он мог поклясться, что в доме, сколоченном на манер необъятного сундука, что-
то мигнуло. Блик от зеркала, наверное. Яркий, он виднелся сквозь марлевые
занавески. Крис на это благодарно кивнул и забрался наверх.
— Ну и ну, — он рассмеялся вслух. — Раньше мне казалось, что здесь просторнее.
Потолочные дыры на время залатали разноцветными лейкопластырями. Чей-то
зонт сушился у входа. Горку компакт-дисков от падения удерживал DVD-плеер. В
кувшине майской воды нагревались мандариновые лохмотья и семена. Было
тихо. Дети ещё не побросали школьные рубашки, чтобы нарядиться в охотников,
кудесников и героев — и прибежать сюда. Крис обогнул коллекцию чужих
раскрасок, лежавших большой стопкой. Заметил самодельные костюмы
(наверняка для выдуманных праздников), залюбовался старомодными
журналами. Сел в сердцевине комнаты.
Сразу почувствовал, как кто-то невесомый обнял его со спины.
Стало легко, оттого так сильно захотелось заплакать.
Дремучая голова превращалась в ребяческую. В ней проносились мгновения
воспоминаний — рисунки детства, которым слишком много лет. Крис согнулся
пополам, но голос не дрогнул:
— Я скучаю.
Кто-то невесомый, обнимающий со спины, наверняка грустно вздохнул.
— Почему мы были счастливы? — прошептал Крис и чуть было не шевельнулся,
чтобы покатать по половице резиновый мяч, но осознал: спугнёт. — Когда я
кашляю, то думаю о двух мальчиках с туберкулёзом. Когда долго смотрю на
солнце и слепну, то вспоминаю о лягушках и игральных картах. И всегда скучаю.
Куда они ушли? Куда все делись?
Из леса тянуло радужными эвкалиптами. По дому на дереве бродило утро; оно
дотрагивалось до вещей, подсвечивая пыль, и отображало прошлое. Здесь, в
углу, сахаристые лекарства и респиратор. Там, дальше, костыль и лук с
порванной тетивой. Кружки с исчезающими зверьми. Стёршиеся наклейки и
переводные татуировки. Крис судорожно выдохнул. Казалось, что всё это было
понарошку, но верилось, что кое-кто взаправду существовал.
Кое-кто, бывший чудом и светом, прочной радостью, всем самым наземным.
Кое-кто теперь навечно и вопреки мечте — неземной.
Примечание к части
https://t.me/bloodypriscllla забирайтесь в лес!
4/152Примечание к части 20 декабря 2022; итак, говорю заранее (после массы
одинаковых вопросов по прошествии кучи месяцев):
в начале все ! живы ! начало – теоретическая смерть !
это ! подростки ! им по ! 16-17 ! и феликсу, да. запомнили? удачи светлячки.