Луна мое отражение.

глава 21

Прошла неделя с тех пор, как Луна, проснувшись одним не очень добрым утром, расспросила Лафлина обо всëм, что еë интересовало, и узнала даже больше, чем хотела. Дни тянулись для девушки слишком долго, особенно из-за того, что она просто лежала на кровати и тупо смотрела в стену потому, что это было более заманчивой идеей, чем компания Эрика. Он решил, что лучше сразу отнесёт её наверх, чем раз за разом будет провожать до ванной комнаты.Эрик, конечно, парень но,он неочень хотел каждый день брать девушку на руки, прикасаться к ней, заставляя вздрагивать, но пока её порез не заживёт, он не станет этого делать. Не потому, что у него проснулась совесть или минимальная человечность, а потому, как на самом деле ему было понятно, что раненая девчонка не порадует его Величество на все сто. А распалять себя напрасно он уж точно не собирается.
Луна лежит на мягкой кровати с откинутым в сторону одеялом, вытянувшись в руках с книжкой в светлом переплёте. Она довольно тонкая по сравнению с другими книгами из этого дома, но по сосредоточенности девушки можно понять, что рассказ интересный. «Жёлтые обои» — гласит название, а внизу маленькими буквами написано имя автора — Шарлотта Гилман.
От напряжения она то облизывает пересохшие губы, то закусывает только нижнюю, хмурясь и начиная читать быстрее, чтобы узнать концовку. Для Луны эта книга ужасно интригующая, так как ей давно хотелось её прочитать, а тут и время появилось: делать-то нечего, кроме как придумывать план побега, а от таких мыслей она желает наконец-то отдохнуть.
Ещё только час дня, а девушка уже дочитала все книги, которые находятся в этой комнате. Ей всегда было трудно читать книги с тяжёлым сюжетом, хоть она и любила такой жанр. Ей кажутся они более правдоподобными, не такими, как сказки, вводящие в заблуждение ничего не понимающих детей. Луна думает, что это нечестно: забирать у них представление настоящей действительности, пугая всякими монстрами из-под кровати. Ведь когда-нибудь им тоже придётся встретиться с проблемами взрослой жизни, а они ещё будут страшиться темноты. Глупо!
Целую неделю Эрик заходил только ради того, чтобы принести еду и сменить повязку. И целую неделю Луна заливалась краской: рану, к еë великому сожалению, не было видно под шортами, и ей приходилось задирать ткань настолько высоко, что, кажется, место в институте Благородных девиц ей уже не достанется. Она не знала, где её держатель проводит свой день, но вот вечером… Вечером он любил поиздеваться над ней сполна. Лафлин  заваливался к девушке с ужином, и, несмотря на уговоры пойти вон, оставался и болтал обо всëм подряд. Болтал и болтал с ней до самой ночи. А вообще, ну как сказать с ней, парень говорил, а Луна, не имея особого выбора, лишь слушала. Ему не нужен был собеседник, он просто хотел поговорить. Ночью девушка также еле смыкала глаза, боясь, что он или подожжёт её, или просто зарежет.
Хоть эти монологи, откровенно говоря, бесили Луну, кое-что она всë-таки узнала о новом знакомом.
Ещё больше её удивили рассказы его о семье. Эрика не любили собственные родители, те люди, которые должны были заботиться о нëм и воспитывать, давать всë, что нужно для его комфорта, направлять и учить, а не злиться из-за непреднамеренных ошибок. Все его боялись, а собственная сестра всегда подставляла его перед отцом.
По мнению Луны, это было слишком жестокое наказание. Даже смерть намного гуманнее, чем бесконечные страдания.А самое главное то, как Лафлин рассказывал об этом. С ухмылкой, описывая убийства в мельчайших деталях, делая акцент на самых худших моментах… Как можно говорить о ненависти к себе и улыбаться так, словно ты самый счастливый человек на Земле? Девушке даже раздумывать долго не надо было, она сразу поняла, что это притворство: он просто-напросто не хотел показывать, что ему на самом деле больно. Луна то знает, какого это. Ну по крайней мере, надеется, что это так. Из раздумий её выводит Эрик, бесцеремонно ворвавшийся в комнату. Девушка вспомнила, что он обычно именно в это время меняет ей повязку, и уже собралась приподнимать шорты, как внезапно заметила ножницы у него в руках. Она резко дёргается и чуть ли не падает с постели, когда Лафлин хватает её за руку:
Э- Не волнуйся, Котёночек, сегодня обойдёмся без жертв, — широко усмехаясь, проговаривает он.
Э- пора снимать швы.
Л-Наконец-то, — с облегчением говорит луна .
Л-и не называй меня так.
Как же девушка ненавидит, когда он к ней так обращается. Кто ему дал право вообще?
Э-Я сам решу, как тебя называть. И советую тебе держать твой милый язычок за зубами, если не хочешь его лишиться, — с долькой раздражения заявляет он.
И Луне не оставалось ничего, как сидеть и молчать, пока Эрик  доставал какую-то жидкость и пинцет из принесённой с собой коробочки. Лафлин раскладывает ножницы, спирт и пинцет по кровати, самостоятельно задирая ткань шорт.
Каждый день он чувствовал эту горячую кожу, проводя по ней пальцами и выдавая за приглаживание повязки, и каждый день он сдерживался, не давая глубокому омуту поглотить себя полностью. Ужасное желание взять Луну  распирает парня, несмотря на то, хочет она этого или нет. Но замысел его гораздо ухищрённее. Он желает, чтобы девушка сама просила его, умоляла, чтобы он коснулся, делала всë, что ей скажут, лишь бы удалось получить долгожданный поцелуй, совсем не догадываясь о последствиях. Конечно, Луна  определëнно имеет задатки железной леди, раз до сих пор не накинулись на него сама, однако не настолько, чтобы долго отказываться от Лафлина.
может смотреть на то, как он снимает швы. Это слишком отвратительно, но она продолжает смотреть. Луна чувствует прохладный спирт, текущий по её ноге прямо на чистую простынь, а дальше только лëгкий дискомфорт, хотя рассчитывала на невыносимую боль. Через двадцать минут Эрик клеит небольшой кусочек пластыря на почти зажившую рану, предварительно обеззаразив всё йодом. Со стороны это выглядит как обычная царапина, которую закрыли лейкопластырем.
Э- Ну что ж, дорогуша, вы официально выписаны из больницы имени святого Эрика Лафлина, — закончив, произнёс торжественно недомедик.
Л- Очень смешно, — с недовольным видом бормочет Луна.
Э-Да не дуйся ты. Всё могло быть хуже. Ты могла мне не понравиться, и поэтому мне бы пришлось убивать тебя бесконечное количество раз самыми разными и изощрёнными способами, лишь бы избежать твоей компании, — с каждым словом его голос становится всё ниже и тише, настолько, что девушке это кажется чистой правдой.
Выражение его лица с бесстрастного сменяется весёлым, и Эрик, хлопнув в ладоши, продолжает:
Э- Знаешь, я тут подумал, а как насчёт вечера кино? Лично я давно не смотрел хороших фильмов в хорошей компании.
Луна только смотрит и удивляется быстрой перемене его настроения. Вот этого, наверное, она боится больше всего. Никогда точно не знаешь, что от него можно ждать. Вот такие они — психи.
Э- Ну я так понимаю, что ты согласна, а в принципе, — Эрик театрально задумывается.
Э-у тебя нет выбора.
На выходе из комнаты он оборачивается на слегка ошарашенную Луну и сообщает, чтобы та спускалась к шести. Естественно, эта идея девушке приходится не по душе, но мерзавец прав: выбора у неё действительно нет.