Она светилась, огни танцевали, гасли и вспыхивали. На театральной
площади вертелись белые фонари автобусов, зеленые огни трамваев, над бывшим
Мюр и Мерилизом, над десятым надстроенным на него этажом, прыгала
электрическая разноцветная женщина, выбрасывая по буквам разноцветные слова:
"Рабочий кредит". В сквере против Большого театра, где бил ночью
разноцветный фонтан, толкалась и гудела толпа. А над Большим театром
гигантский рупор завывал:
- Антикуриные прививки в Лефортовском ветеринарном институте дала
блестящие результаты. Количество куриных смертей за сегодняшнее число
уменьшилось вдвое.
Затем рупор менял тембр, что-то рычало в нем, над театром вспыхивала и
угасала зеленая струя, и рупор жаловался басом:
- Образована чрезвычайная комиссия по борьбе с куриной чумой в составе
наркомздрава, наркомзема, заведующего животноводством товарища
Птахи-Поросюка, профессоров Персикова и Португалова... и товарища
Рабиновича!.. Новые попытки интервенции!.. - хохотал и плакал как шакал,
рупор, - в связи с куриною чумой!
Театральный проезд, Неглинный и Лубянка пылали белыми и фиолетовыми
полосами, брызгали лучами, выли сигналами, клубились пылью. Толпы народа
теснились у стен у больших листов объявлений, освещенных резкими красными
рефлекторами:
"Под угрозой тягчайшей ответственности воспрещается населению
употреблять в пищу куриное мясо и яйца. Частные торговцы при попытке продажи
их на рынках подвергаются уголовной ответственности с конфискацией всего
имущества. Все граждане, владеющие яйцами, должны в срочном порядке сдать их
в районные отделения милиции".
На крыше "Рабочей газеты" на экране грудой до самого неба лежали куры,
и зеленоватые пожарные, дробясь и искрясь, из шлангов поливали их керосином.
Затем красные волны ходили по экрану, неживой дым распухал и мотался
клочьями, полз струей, выскакивала огненная надпись: "Сожжение куриных
трупов на Ходынке".
Слепыми дырами глядели среди бешено пылающих витрин магазинов,
торгующих до 3 часов ночи, с двумя перерывами на обед и ужин, заколоченные
окна под вывесками: "Яичная торговля. За качество гарантия". Очень часто,
тревожно завывая, мимо милиционеров проносились шипящие машины с надписью:
"Мосздравотдел. Скорая помощь".
- Обожрался еще кто-то гнилыми яйцами, - шуршали в толпе.
В Петровских линиях зелеными и оранжевыми фонарями сиял знаменитый на
весь мир ресторан "Ампир", и в нем на столиках, у переносных телефонов,
лежали картонные вывески, залитые пятнами ликеров: "По распоряжению - омлета
нет. Получены свежие устрицы".
В Эрмитаже, где бусинками жалобно горели китайские фонарики в неживой,
задушенной зелени, на убивающей глаза своим пронзительным светом эстраде
куплетисты Шрамс и Карманчиков пели куплеты, сочиненные поэтами Ардо и
Аргуевым:
Ах, мама, что я буду делать
Без яиц??. -
и грохотали ногами в чечетке.
Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927
году при постановке пушкинского "Бориса Годунова", когда обрушились трапеции
с голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску,
возвещавшую пьесу писателя Эрендорга "Курий дох" в постановке ученика
Мейерхольда, заслуженного режиссера республики Кухтермана. Рядом, в
Аквариуме, переливаясь рекламными огнями и блестя полуобнаженным женским
телом, в зелени эстрады, под гром аплодисментов, шло обозрение писателя
Ленивцева "Курицыны дети". А по Тверской, с фонариками по бокам морд, шли
вереницею цирковые ослики, несли на себе сияющие плакаты: 'В театре Корш
возобновляется "Шантеклэр" Ростана'.
Мальчишки-газетчики рычали и выли между колес моторов:
- Кошмарная находка в подземелье! Польша готовится к кошмарной войне!!.
Кошмарные опыты профессора Персикова!!
В цирке бывшего Никитина, на приятно пахнущей навозом коричневой жирной
арене мертвенно-бледный клоун Бом говорил распухшему в клетчатой водянке
Биму:
- Я знаю, отчего ты такой печальный!
- Отциво? - пискливо спрашивал Бим.
- Ты зарыл яйца в землю, а милиция 15-го участка их нашла.
- Га-га-га-га, - смеялся цирк так, что в жилах стыла радостно и
тоскливо кровь и под стареньким куполом веяли трапеции и паутина.
- А-ап! - пронзительно кричали клоуны, и кормленая белая лошадь
выносила на себе чудной красоты женщину, на стройных ногах, в малиновом
трико.
* * * * *
Не глядя ни на кого, никого не замечая, не отвечая на подталкивания и
тихие и нежные зазывания проституток, пробирался по Моховой, вдохновенный и
одинокий, увенчанный неожиданной славой Персиков к огненным часам у манежа.
Здесь, не глядя кругом, поглощенный своими мыслями, он столкнулся со
странным, старомодным человеком, пребольно ткнувшись пальцами прямо в
деревянную кобуру револьвера, висящего у человека на поясе.
- Ах, черт! - пискнул Персиков. - Извините.
- Извиняюсь, - ответил встречный неприятным голосом, и кое-как они
расцепились в людской каше. И профессор, направляясь на Пречистенку, тотчас
забыл о столкновении.
