Окно с видом на холм

9. Ральф

      Я ехал, нет, мчался домой, всё ещё ощущая привкус губ Лорны на своих. Она поцеловала меня! Там, на холме, лёжа на траве! Когда она коснулась меня, я забыл
как дышать и думать, настолько яркими были ощущения. Моё тело пылало, а в глазах расплывался окружающий мир.
Мой велосипед нёсся через площадь и улицы, заставляя гуляющих людей отпрянуть и орать мне вслед благим матом. Но это не имело значения. Я приехал к своему дому, который находился на правом берегу реки, заехал во двор и оставил велосипед у входа. Я и отец жили в двухэтажном кирпичном доме, покрашенном в постельный персиковый цвет, и обильно увитым плющом со стороны сада. Он находился в небольшом частном секторе граждан с высокой заработной платой и был одним из самых старых домов здесь.
Зайдя внутрь, я скинул ботинки и направился было к себе в комнату, как меня позвал наш садовник Ганс–шестидесятилетний старик с ясным и живым умом.

      — Герр Штельмахер, вам от отца пришло письмо где-то десять назад. Оно лежит у вас на столе в комнате.

Я с недоумением посмотрел на садовника. Письмо от отца в такое время? И правда, на моём письменном столе лежал листок бумаги, сложенный вчетверо. Я взял его и начал читать, сразу узнав уверенный и размашистый почерк отца.

"Есть разговор. Приходи ко мне на работу. Кабинет 206. Сегодня в штаб-квартире"
ᧁüꪀ𝓽ꫀ𝘳 𝘴𝓽ꫀꪶꪑꪖꫝꫀ𝘳

Видно не судьба мне сегодня прикоснуться к постели. Вздохнув, я переоделся в повседневную одежду: простые брюки горчичного цвета, тючёрные ботинки, беля рубашка с короткими рукавами и тёплый серый жилет. Штаб-квартира НСДАП находилась по адресу Бриеннер-штрассе, 45, я иногда проезжал мимо этого трехэтажного Коричневого дома, но никогда внутри не был. Ещё было Административное здание партии, где обычно сидел мой отец и занимался делами. Я был в нём, и, пожалуй, не видел ещё здания скучнее. Одни кабинеты со скучными однотонными стенами, на которых кое-где висели доски с информацией для партийцев и портреты главнейших людей Третьего рейха.
Я приехал в место назначения и зашёл внутрь. Помещение было просторным и освещалось светом люстр, паркет был дубовым и отполированным. Между окнами весели флаги со свастикой. Ничего общего с тесной Администрацией. Несмотря на позднее время, кое-где сидели люди, звонили телефоны. Я спросил у администратора где находится 206 кабинет и услужливый черноволосый партиец сказал конкретное место–подняться по центральной лестнице на второй этаж и сверуть налево. Он не задал ни единого вопроса. Я прошёл по чёрной чугунной кованной лестнице, зашёл в приоткрытые деревянные двери и оказался в коридоре с кабинетами. Найдя нужный, я постучал. "Войдите" послужило мне ответом.
Это была большая комната, практически пустая,
не считая пары стульев и большого письменного стола, заваленного бумагами, правительственными сообщениями, копиями отчетов о заседаниях партии и разными политическими журналами. На окне вместо штор висел большой красный флаг с чёрным крестом. За столом сидел мой отец с суровым, почти жёстким выражением лица и яростно что-то писал, энергично макая перо в чернильницу и не обращая внимания на то, что чернильные пятна оставались на столе, бумаге и его руках. В зубах он сжимал свою излюбленную сигару.