Окно с видом на холм

11. Лорна

Примечания:
В Нацистской Германии чёрная униформа СС была введена в 1932 году, а фактически её перестали носить после 1939 года. Штурмбаннфюрер носит эту форму только ради эстетики истории
     
     

     Когда ко мне, сидящей под деревом и читающей книгу, прибежал до смерти перепуганный Паоло, я забыла как дышать. Из его глаз непрекращающимся ручьём лились слёзы, а рот открывался, не издавая не звука. Брат говорил мне, что очень сильно сдружился с одним мальчиком, и что они вместе хорошо проводят время. Я пошла к заброшенному дому дабы узнать, что так сильно испугало Паоло. Как оказалось, это были трое друзей из Гитлерюгенда: Ральф Штельмахер, Бруно Диллеи и Адлер Шульц. Они были потеряны и все в поту. У самого высокого из них, Бруно, руки были в крови, и я всё поняла. Он убил ребёнка. Просто ни за что. Пусть и еврея. Мне тогда хотелось кричать, крушить всё вокруг, просто выплеснуть свой гнев и отчаяние. Когда Диллеи протянул мне пистолет, чтобы выстрелить в него, сознание покинуло меня.
Но там...наедине с Ральфом, я будто бы опьянела. И это было очень и очень приятно.

А сейчас я сидела на диване в своей квартире и смотрела на спящего Паоло. Он с таким воодушевлением рассказывал о поездке в Берлин, что мне самой захотелось туда поехать. Брат рассказывал про Рейхстаг, про шумную толпу и про то, что он и остальные видели выступление Генриха Гиммлера, как этот властный и влиятельный политик покорял толпу талантом оратора. Адольфа Гитлера, как с сожалением сказал Паоло, им не довелось увидеть.
Я решила не будить брата– пусть отдохнёт от вчерашнего, и стала переодеваться. Сегодня я хотела прогуляться по городу. Я решила надеть приталенный тёмно-синий пиджак в горошек, белую узкую юбку до середины колена и белые каблуки. Свой образ я решила завершить серёжками-жемчужинами. Взяв чёрную сумочку, я вышла в холл и тихонько закрыла за собой дверь. Светило тёплое майское солнце, приятно согревая кожу, вверху носились, словно истребители, стрижи. Город бурлил. Я неторопливо шла по широким людным улицам, которые вели на площадь. Германия отличалась от Италии, тут всё было более строгим, чётким, когда на моей родине старались избегать этого.
Когда я проходила мимо модного бутика, внезапно подъехал чёрный "Мерседес", я насторожилась. Из машины вышел шофёр в серой форме, судя по петлицам–обершарфюрер, и открыл пассажирскую дверь.
Оттуда, сверкнув начищенными до блеска сапогами, вышел человек в чёрном кожанном плаще и хорошо узнаваемой фуражкой с орлом и черепом. Он подошёл ко мне, на вид ему было лет тридцать, не больше. У мужчины было красивое лицо с прямым аккуратным носом, высоким лбом, негустыми бровями и светло-голубыми проницательными глазами, что заглядывали прямо в душу. Весь внешний вид этого человека: прямая осанка, уверенная походка и пристальный взгляд говорили–с ним шутки плохи.
Он подошёл ко мне и заговорил. Голос его был вежливым, но стальным, и в нём чувствовалось что-то, острое, не терпящее возражений.