согревая сердце. (сборник)

я знаю, ты вернешься летом

В который раз бросаю взгляд на желтый дом через дорогу. Никаких изменений. Вздыхаю, про себя ругаясь на её абстрактное «приеду в июле». На календаре седьмое число, а её все еще нет.

Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Дедушка уже подшучивает, мол, я как Хатико; осталось только за калитку выйти, сесть на мостках, да с надеждой вилять хвостом на каждую проезжающую машину. Бабушка на него ворчит, мама хихикает, а я только улыбаюсь.

Мы встречаемся с ней здесь каждый год, летом; в маленькой деревушке, когда приезжаем на каникулы к бабушке. В прошлом году она уже была здесь в июне, мы провели вместе два с небольшим месяца. В этом году приехали все, кроме неё: Эмиль со своей девушкой Алей, Никита, Артем. Да, мне есть, с кем гулять летними ночами; с кем рубиться в дурака и свинтуса; с кем кататься на велосипеде и дурачиться в реке. Есть, но мой взгляд все равно прикован к её окнам и забору, и я все еще жду, что с минуту на минуту она выйдет во двор.

Субботним утром мы с мамой уезжаем в город, прихватив с собой бабушку. Мне, признаться честно, ничего не надо. Просто развеяться захотелось. Возвращаемся к обеду, с огромным количеством пакетов. Я выхожу, чтобы открыть ворота гаража, бросаю привычный взгляд за ее калитку и замираю. Соня здесь. Приехала. И сейчас дует мыльные пузыри с младшими двоюродными сестрами во дворе, улыбаясь и с кем-то переговариваясь; должно быть, с тетей — думается мне. Мама стучит в окно, вопросительно поднимая бровь, и я понимаю, что все это время так и стоял у машины, просто смотря за светлый забор. Открываю ворота, а взгляд то и дело возвращается к ее дому.

И Соня меня замечает. Улыбается лучезарно, рукой машет. А у меня на лице наиглупейшая счастливая улыбка.

***

Последний член нашей бунтарской группировки прибыл, а значит, первой ночной прогулке быть.

Я слышу чей-то торопливый топот на веранде, голоса, и тяжелая дверь дома открывается. Соня выпрыгивает на мостки с одним кроссовком в руках, крича бабушке, чтобы та не волновалась и не запирала на ночь дверь; также доносится и детский плач. Она второпях натягивает кроссовок, завязывает шнурки на щиколотках (и это довольно забавная ее фишка) и стремительно движется к калитке. На ней спортивные серые штаны, майка и черная зипка — я узнаю кофту сразу, потому что она моя; я одолжил ее прошлым летом, но так и не забрал, а после и вовсе забыл. Я замечаю главную перемену: ее волосы стали короче. Вместо длинных светлых косичек теперь пряди до плеча и длинная челка, которую она то и дело смахивает с лица.