Love Die

Часть 8. Я нужен тебе

      Порчэ открывает глаза, резко садясь, и не может вспомнить, где он находится. Тёмные, ровные, словно тюремные стены, шкаф, одинокий стул у стены, окно, закрытое железными жалюзи и... всё. А, ну и ещё кровать, большая, удобная, на которой было... До пизды много чего было, потому что воспоминания бурным речным потоком заполняют голову, а к горлу подступает тошнота из-за выпитого алкоголя. Чэ может закрыть глаза и вспомнить каждую грёбанную секунду, восстановить в памяти, как он выбирался через чёрный ход отеля, не забыв натянуть капюшон толстовки, как покупал алкоголь, как садился в машину к Вику и как просил его помочь забыться. Пресвятой Будда, что же он натворил.

      Парень падает обратно на постель, прикрывает глаза, массируя виски и пытаясь прогнать давящую боль, и тихо стонет, желая провалиться в гости к самому Сатане, чтобы не встречаться с Муном. Потому что кроме стыда, злости на себя и головной боли он целиком и полностью понимает, что ему было хорошо. Хоть и немного больно. И это такая странная и страшная смесь, что он просто не знает, что с этим делать дальше. Только протрезвев и проспав ночь Порчэ понимает: он не пытался убедить себя, что с ним рядом Ким, что это он толкается в его рот языком, вгрызается в шею и ключицы, оставляя засосы, и выкручивает соски, заставляя вскрикивать и дрожать всем телом. Чэ осознавал вчера и осознаёт сейчас, что он был с Виком, отвечал на его поцелуи, громче стонал и толкался бёдрами в грубую руку, приносящую удовольствие. А ещё, когда ему позволили, обнимал крепко-крепко, не до конца отдавая себе отчёт, что в этот момент он чувствовал чужую, практически лихорадочную дрожь, как озноб во время серьёзной простуды.

      И Чэ очень сильно хочет укрыться одеялом и задохнуться, потому что мальчишке казалось, что не может стать сложнее, чем после поцелуя с Кимханом. Но оказалось, что может, ещё как, сука, может. Если раньше он копал себе яму лопатой, то сейчас, похоже, на помощь вызвал бульдозер, огромный, строительный, зачёрпывающий ковшом сразу десятки килограмм земли. Иначе как ещё он мог объяснить ту кромешную и непроглядную тьму, которая была вместо ответа на вопрос: «Что делать дальше?»

      Порчэ знает, что облажался, ни секунды не сомневаясь в размере своей оплошности, но его больше пугает то, что теперь не получается цепляться за страх перед Муншайном. Он не стал, вдруг, в глазах Чэ менее сумасшедшим и пугающим, не перестал быть холодным и отрешённым, не превратился в розового пони, дарящего радость и счастье, но этот недосекс сломал внутри него какой-то барьер, заставляющий Порчэ испытывать в эту секунду благодарность к Вику, потому что Чэ никогда бы не простил себе, если бы реально переспал с кем-то, пытаясь забыть Кима и перекрыть его прикосновения и поцелуи чужими, а если бы он сделал это ещё и с братом-близнецом Кимхана, то похоронил бы себя заживо под обломками собственной ненависти и презрения. Почему-то то, что случилось между ним и Муном вчера, парень не мог расценивать как предательство своего любимого человека. Может быть потому что они с Кимом не были в отношениях, ничего не обещали друг другу, ни в чём не клялись и не рассказывали самые тёмные и грязные секреты. Но ещё Чэ думает: вины он почти не испытывает из-за того, что Вик был единственным человеком на этой планете, которому он сейчас не лгал, который видел его пьяным, зарёванным, до чёртиков напуганным и выгибающимся из-за прошивающего тело оргазма. Вик был тем, перед кем не нужно было притворяться, строить из себя кого-то, кем он не был на самом деле. Во всяком случае больше не был.