Love Die

Часть 14. Половина сердца

      Ким позволяет себя увести, потому что не видит смысла в данный момент пытаться что-то выведать у такого Вика. Другого, незнакомого и совсем чужого. Кимхан не знает его, не понимает, с какой стороны к нему подойти, какие вопросы задать и что сделать, чтобы понять. Его близнец предпочёл исчезнуть, умереть для них для всех, а Ким даже представить не может, какая причина будет достойным оправданием этому поступку, услышав которую он перестанет хотеть избить некогда любимого брата до полусмерти.

      Его мир переворачивается, крутится, как стробоскоп в ночном клубе, и мафиози начинает тошнить сильнее, а единственное, что держит на земле, удерживает от чего-то необдуманного – это дрожащая ладонь Порчэ. Порчэ, который был заодно с его близнецом, который лгал, увиливал и сбегал, прятал под толстовкой засосы и отводил глаза. Тот Порчэ, который сначала целовал, а потом говорил о том, что ему сложно и он запутался.

      Ким загнан в угол. Человек, которого он любил в прошлом, ради которого он был готов отдать богу душу, лишь бы не испытывать той боли, не ненавидеть себя хотя бы секундочку за то, что не доглядел, был в соседней комнате и вполне жив. Вик не был видением, придуманным мозгом, не был обманом зрения и наркотическим бредом, а тепло его кожи ещё ощущалось на кончиках пальцев и каждой клеточкой. Но он больше не был тем Виком, ярким лучом и мягким светом, заставляющим сердце биться, ударяться о рёберную клетку. Вик больше не был собой, а любовь, которую испытывал к нему Ким, больше не теплилась и не давала надежды. Надежды на то, что можно всё повернуть вспять. Но Кимхан выбрался, преодолел, залечил эту рану, слой за слоем накладывая поверх неё равнодушие, отчуждённость, жестокость и безразличие, защищая то, что в груди осталось от сердца.

      И он же смог справиться, стал тем, кто не любил, не чувствовал, кто двигался только вперёд, ни на кого не оборачиваясь и никого не жалея. Потому что так было проще, так было лучше.

      Но потом появился Чэ. Который улыбкой, нежность и заботой, сияющими любовью глазами снимал эти слои, аккуратно и бережно дул на ранки, чтобы не болело, чтобы зажило. И ведь зажило, и научилось любить заново, научилось стучать вновь. Чтобы... Чтобы снова разбиться? На этот раз окончательно? Раскрошиться в пыль, словно сделанное из хрусталя или тонкого, хрупкого стекла?

      Киму казалось, что едва за ними с Порчэ закроется дверь, он взорвётся, встряхнёт мальчишку, требуя ответы на свою вопросы, выжмет их, вытряхнет, если нужно – сделает больно. Не действиями, так словами.